Обратная сторона войны

Третьего мая 2020 года исполнится 40 лет со дня начала работы в нашем городе поискового отряда.У его истоков стоял Виктор Михайлович Ефимочкин. Все эти годы отряд занимался раскопками на территории района, где во время Великой Отечественной войны шли кровопролитные бои. Участвовал в "Вахтах Памяти" в районах области. Было найдено и перезахоронено около трёх тысяч солдат и офицеров, установлены сотни имён тех, кто числился пропавшими без вести. И сегодня отряд "Поиск" продолжает свою работу. Девизом поисковиков остаются слова русского полководца А.Суворова о том, что война закончится только тогда, когда будет похоронен последний солдат. По долгу и совести они взяли на себя эту тяжёлую миссию и с честью несут её по жизни.

Об организации группы "Поиск" и первых её шагах В.М.Ефимочкин рассказал в документальной повести "Обратная сторона войны".

Памяти Анны Федоровны Саловской и Бориса Ивановича Романенко

(Продолжение. Начало в №№ 49-51, 52-54).

При детальном изучении карты мы обратили внимание на несколько квадратов размером 1х1 см, нарисованных простым карандашом и едва заметных на сером фоне карты (очевидно, от краски копировальной машины) в западной и северо-восточной частях района. Внутри каждого квадрата отчётливо были видны точки-кружочки. Где-то их было четыре, а где-то - три. Оторвавшись от просмотра карты, мы попросили Анну Фёдоровну рассказать нам о том, что могут обозначать на карте эти квадратики с точками, и где она взяла такую карту. Ответ Анны Фёдоровны не просто удивил нас. Он нас ошарашил. Наш «начальник штаба» торжественно доложила:

- Это, мои дорогие, не что иное, как партизанские базы, которые были заложены для местных партизан ещё в начале войны. Там полно оружия. Я об этом много слышала и вам не раз говорила. Но теперь у нас есть карта. Так что с пятницы приступаем к поиску!

- С какой пятницы? - удивились мы.

- С этой, ребята, пятницы! Всё уже решено. К нам едет Борис Николаевич. Он нам поможет.

- Борис Николаевич! Опять!?

Да, мы были удивлены и одновременно озабочены предстоящим приездом Бориса Николаевича Науменко. Год назад мы уже встречались с этим человеком и удивлены были потому, что уже не надеялись встретить его вновь. А озабоченность наша была вызвана результатами его работы в первый приезд. И вот почему.

Наша первая встреча с Борисом Науменко произошла не без помощи Анны Фёдоровны. В то время на нашей кировской земле житель города Москвы Борис Иванович Романенко занимался установлением судьбы своего однополчанина по дивизии народного ополчения Киевского района города Москвы Юрия Кондратюка, первого основоположника теории полёта человека на Луну, конструктора и строителя ветряных электростанций и элеваторов, репрессированного советской властью человека-загадку. Человека, чья жизнь и судьба овеяны множеством тайн. И главная из этих тайн – Кондратюк на самом деле не Кондратюк, а Александр Шаргей. В группу, работающую над разгадкой тайны Кондратюка, кроме Бориса Ивановича Романенко, Анны Фёдоровны, нас с Виктором и Алексеем, вскоре вошёл и Борис Науменко.

Началась вся эта история весной. С Борисом Ивановичем Романенко меня познакомила Анна Фёдоровна. Она уже не раз общалась с ним и информировала Бориса Ивановича о событиях, происходивших на территории района в годы войны. В очередной приезд Романенко в наш город Анна Федоровна решила познакомить меня с этим замечательным человеком. Случилось это майским утром, за четыре дня до праздника Победы. В дверь квартиры на улице Жмакина, где проживала моя семья, позвонили. Открыв дверь, я увидел стоящих на площадке и тяжело дышащих, все-же четвертый этаж, Анну Фёдоровну и незнакомого пожилого мужчину, одетого в полевую военную форму лейтенанта Красной Армии с медалью «За отвагу» на груди. Я подумал, что это один из ветеранов 330-й стрелковой дивизии, так как о других воинских соединениях, принимавших участие в боях на нашей земле, мы тогда ещё ничего не знали. Но Анна Фёдоровна представила его как профессора Бориса Ивановича Романенко. Я пригласил их в квартиру и попросил свою тёщу, Екатерину Семёновну, напоить гостей чаем. Сам начал собираться на службу.

По просьбе Анны Фёдоровны, в город шли пешком. Борис Иванович рассказал о том, что он в октябре 1941 года в составе 21-й дивизии Народного ополчения города Москвы оборонял наш город, был ранен и отправлен в госпиталь, получил инвалидность и был демобилизован из рядов РККА. Сейчас он привёз в наш город группу московской молодёжи, чтобы пройти по маршруту отступления своей дивизии от Кирова до Ульяново, а впоследствии вернуться в Киров и заняться поисками Юрия Кондратюка. Я с огромным удовольствием согласился помочь в этом Борису Ивановичу и, расставшись с ним на площади Победы, где его ждали москвичи, поспешил в РОВД сообщить Виктору о встрече и предстоящих поисках.

А уже в начале июня, когда новый наступающий день только-только начал умываться в лучах восходящего солнца, мы лопатили землю под старыми соснами на прилегающей к городской больнице территории. Искали могилу Кондратюка. Почему на территории больницы, а не в районе Больших Савок, где дивизия отбивала атаки немцев в октябре 1941 года, и где логичнее было бы искать Великого Гения? Чтобы ответить на этот вопрос, уважаемый читатель, нам всем нужно ознакомиться с интереснейшими событиями, происшедшими за день до того, как «седьмой батальон» оказался во дворе городской больницы.

К началу нашего практического поиска Юрия Кондратюка, Анна Фёдоровна и Борис Иванович наработали огромный материал. Борис Иванович собрал свидетельства оставшихся в живых своих однополчан, тех, кто видел, как во время боя в районе деревни Шубартовка Юрий Кондратюк, восстанавливая связь полка со штабом дивизии, упал и больше не поднялся. В тот же день дивизия начала своё отступление, продолжавшееся до второй половины октября, когда на территории Ульяновского района была включена в состав отступающих частей 50-й армии. За период боёв на территории нашего района с третьего по пятое октября 1941 года командирами полков не было составлено ни одного донесения о безвозвратных потерях своего личного состава. Поэтому подтвердить гибель Кондратюка было невозможно.

В это время в высших эшелонах научного мира Советского Союза уже шли разговоры о том, что Юрий Кондратюк не погиб в первом бою дивизии, а был пленён. Долгое время находился в немецких лагерях и в конце войны был вывезен союзниками из Германии, продолжил работу на правительство Соединённых Штатов вместе с немецким конструктором и создателем ракет ФАУ Вернером фон Брауном. В благодарность американцы назвали в честь Кондратюка один из кратеров на Луне.

Чтобы опровергнуть эту чудовищную ложь, Борис Иванович Романенко посвящает всю свою оставшуюся жизнь установлению судьбы Кондратюка. В свою очередь Анна Фёдоровна по поручению Романенко отрабатывала версию о возможном тяжёлом ранении Кондратюка и его нахождении в госпитале 43-й армии, который работал в городской больнице с июля 1941 года. В октябре, оставив тяжелораненых, госпиталь спешно эвакуировался. Для отработки этой версии Анна Фёдоровна подключила и меня. Среди собранных нами свидетельских показаний были и показания одной из бывших санитарок госпиталя, жительницы города Кирова Марии Евстратовой, косвенно указывающие на пребывание Кондратюка в этом госпитале. Всем бывшим санитаркам госпиталя, которые проживали в городе, мы показывали фотографию Кондратюка. Но никто из них не помнил лица этого человека. А вот Марии Ивановне лицо на фотографии показалось знакомым. Она хорошо помнила человека с такими чертами лица. Рассказала о том, что ранение его было тяжёлым, в живот, и что каждый день для него проходил в страшных мучениях. Вскоре он умер. Однако твёрдой уверенности в том, что человек на фотографии и тот раненый одно и то же лицо, у Марии Ивановны всё же не было. Эту информацию мы сразу же передали Борису Ивановичу. А ещё через день Анна Фёдоровна сообщила мне о приезде Бориса Ивановича и о том, что он ждёт меня в гостинице.

В гостиничном номере с Борисом Ивановичем находились ещё два незнакомых мне человека. Один из них, высокий, курил, стоя у открытого окна. Другой, в противоположность первому, был ниже его почти на полметра. Он стоял рядом с Борисом Ивановичем и почему-то держал руки в карманах. К тому же, несмотря на то, что он находился в помещении, на голове у него была надета шляпа «Хомбург». Для себя я сразу заметил, что шляпа идеально подходит к его внешности. Более того, в этой шляпе он был здорово похож на Микломана, комиссара полиции из румынского фильма-боевика «Чистыми руками».

- Знакомься, Виктор, это Борис Николаевич Науменко, кандидат технических наук и человек, обладающий даром ясновидения, - показал Борис Иванович на высокого, - он будет помогать нам в поиске Кондратюка.

К сожалению, имя «Микломана» мною забыто. В памяти осталось только то, что это был человек серьёзный, малоразговорчивый и имел привычку держать руки в карманах брюк. Вынимал он их только тогда, когда начинал говорить, чтобы при разговоре жестикулировать руками. Это был бывший военный юрист, полковник в отставке и кандидат юридических наук, хороший знакомый Бориса Ивановича по Калуге. В нашем областном центре Романенко каждый год принимал участие в «Циолковских чтениях». Там он с этим военным юристом, интересующимся космосом, и познакомился.

Об экстрасенсах в то время мы знали немного, в основном только то, о чём говорили и показывали по телевизору. Но увидеть живого вот так, прямо перед собой, я не ожидал. Поэтому был немного смущён. Однако Борис Николаевич оказался простым и общительным человеком, и уже через пару минут нашего с ним разговора моё смущение полностью улетучилось. Борис Николаевич попросил рассказать о наработках по госпиталю, причём, по каждому очевидцу, с которым пришлось пообщаться нам с Анной Фёдоровной. Опросные листы я заранее взял с собой, зная, что они будут нужны Романенко. Борис Николаевич сначала ознакомился с содержанием воспоминаний бывших медсестёр, затем над каждым свидетельским показанием проделал несколько манипуляций руками и сказал: «Да, он во дворе больницы!»

- Ну, вот, дорогие соратники, - обратился Борис Иванович Романенко ко всем присутствующим в номере. - Нас ждёт великое открытие! Борис Николаевич подтверждает версию о том, что Кондратюк умер в госпитале и похоронен во дворе больницы. И теперь наша главная задача - на месте найти его могилу и провести эксгумацию.

Борис Иванович спросил меня, могу ли я прямо сейчас вместе с ними отправиться в городскую больницу и участвовать в поиске. Я ответил утвердительно. Однако нужно было решить вопрос на службе, поэтому к больнице группа Бориса Ивановича отправилась без меня.

В отделе я увидел Виктора, рассказал ему о встрече с интересными людьми и о том, чем нам предстояло прямо сейчас заняться. Виктор без колебаний согласился. Позвонили и Алексею. Он обещал подъехать к больнице через пару часов. Записавшись у дежурного на выезд в городскую больницу, мы отправились к Виктору домой, взяли пару лопат, рабочие брюки и, не снимая форменной одежды, пошли к больнице. Бориса Ивановича и Анну Фёдоровну мы нашли на заднем дворе, позади старого деревянного корпуса. Борис Иванович рассказал, что они уже нашли место, где лежит Кондратюк, причём в мешочке у него на груди находится его дневник, бесценная для науки вещь. Мы отметили это место, выкопав небольшой шурф, и вставили в него сухую сосновую ветку.

Далее Борис Николаевич с помощью непонятных для нас устройств, которые он держал в зажатых ладонях, нашёл ещё несколько захоронений военнослужащих, также умерших от ран. И эти места мы обозначили шурфами. На этом экстрасенсорные мероприятия во дворе больницы закончились. И мы с Виктором уже собирались начать раскопки могилы Кондратюка, когда Анна Фёдоровна сказала нам о том, что сейчас вся группа выезжает в район Смоловского камня. Там Науменко должен найти выход из подземного хода, что идёт от завода, а затем, если останется время, Борис Николаевич займётся поиском сокровищ банды Родзиевича. Кто такой Родзиевич и что это за сокровища, мы, конечно, не знали, но согласились на эту поездку. К этому времени появился и Алексей. До больницы группа Бориса Ивановича добралась на «Волге», которую нашим учёным мужам выделили в горисполкоме. И на ней они собирались отправиться к камню. Мы же втроём собрались ехать в «Ниве» Алексея. С нами решил поехать и Борис Николаевич. Он попросил разрешение сесть рядом с Алексеем, сказав, что ему в «Волге» было бы неудобно работать из-за низких сидений. В руках Борис Николаевич всё ещё держал свои устройства-проволочки. Вроде бы они были медные. Оправляясь в Смоловку, мы даже представить себе не могли, что нас ожидало.

Борис Иванович Романенко, сославшись на плохое самочувствие, остался в гостинице. Мы же весь остаток дня посвятили поиску не только подземного хода, но и несметных сокровищ, которые были спрятаны в нескольких местах района и о которых мы слышали впервые. Анна Фёдоровна, не вводя нас в подробности своих замыслов, решила использовать сверхъестественные способности Бориса Николаевича с запасом на будущее. Чтобы, в случае если Борис Николаевич в ближайшее время не сможет к нам выбраться из Москвы, у нас оставалась бы незаконченная работа по проверке обнаруженных за этот день легенд.

В Смоловке, в районе старого лесничества, что когда-то располагалось за первым оврагом от улицы Гоголя, Науменко «нашёл» выход из подземного хода. Спускаться в него нужно по винтовой лестнице, которая находится на глубине более десяти метров, а сам ход ещё глубже. Поэтому, так и не увидев подземного хода, но «застолбив» место его обнаружения, мы отправились в Засецкий. Там, в километре северо-западнее посёлка, на заброшенном хуторе, своими рамками Науменко «увидел» в шахте старого заброшенного и скрытого от людских глаз колодца золотые слитки общим весом более тонны. Рядом с колодцем на небольшой глубине «зарыто» несколько центнеров серебряных ювелирных изделий и старинных монет. Мы были настолько удивлены, что, даже понимая, что всё это золото переселилось на этот хутор из воображений Бориса Николаевича, боялись опровергнуть его или возразить ему, послушно рисуя схемы, на которых зашифрованными знаками обозначали места кладов.

(Продолжение в следующем номере).