Свежий номер
(Продолжение. Начало в №№ 49
-69).
26-й квартал несколько раз
подвергался прореживанию, но ни разу полностью не выпиливался, поэтому там
много старых деревьев. Анна Фёдоровна систематически навещала нас на работе и
даже готова была поучаствовать вместе с нами в очередном рейде по охране общественного
порядка, лишь бы скорее выехать в лес к таинственному дубу. Мы всячески
пытались отговорить Анну Фёдоровну от этой идеи, так как до места, указанного
Науменко слишком далеко идти, что ей не под силу. Но она твердо стояла на
своём: «Мне не девяносто лет, дойду. Борис Иванович дошел, и я дойду. А если не
дойду, оставите в лесу и на обратном пути заберёте. Мне очень нужно там быть».
Мы понимали, что начало этому
авантюрному мероприятию положила Анна Фёдоровна, и она должна в этом
участвовать, поэтому и решили взять её с собой.
Очередная суббота была самым
подходящим днём для нашей поездки. Это был один из редких выходных дней, когда
все мы были свободны от службы. Вечером, накануне поездки, предупредили Анну
Фёдоровну о том, чтобы была готова выехать с утра и не забыла взять с собой
лекарства. Нам было удобно собираться в поездку, так как все мы проживали в то
время в районе от Больничного до химчистки. И дома, в которых мы жили,
располагались в двухстах метрах друг от друга. А Анна Фёдоровна проживала в
соседнем со мной доме. Поэтому, когда утром я выглянул в окно кухни, то первым
человеком, кого я увидел во дворе дома, была Анна Фёдоровна. Она сидела на
скамейке у подъезда своего дома в резиновых сапогах и старом пальто в полной
готовности для поездки, хотя времени до нашего отъезда было предостаточно. Уже
через полчаса я присоединился к Анне Фёдоровне. У неё было заметно приподнятое
настроение, и до самого приезда Алексея она рассказывала мне, что плохо спала и
всё думала о том, что нам предстоит завтра увидеть. Боялась, что вновь
поднимется давление и придётся остаться дома. А если не поднимется, то сколько
брать с собой лекарств и продуктов. «Но, слава Богу, проснулась здоровой и
взяла только всё необходимое», - кивнула она в сторону своего пакета. В это
время во двор въехала «Нива» Алексея. Усадив Анну Фёдоровну на заднее сиденье,
поехали за Виктором. Он уже ожидал нас у больничного перекрёстка, где и
проживал в квартире своей мамы в небольшом двухэтажном доме в центре улицы
Жмакина. Теперь все в сборе. «Седьмой батальон» отправился на серьёзное дело –
раскрыть тайну старого дуба.
Последние дни октября были
пасмурными, поэтому мы не надеялись, что наступивший день будет лучше
предыдущих. По крайней мере, хмурое утро нового дня не давало оснований считать,
что он будет хорошим. До выезда из города, прямо в машине, приняли решение
выйти к месту предстоящего поиска со стороны Верхней Песочни, а не от Засецкого
или от Большухи. На Липке повернули в сторону Жилина.
По дороге в лес, изучая на
карте наш новый маршрут к дубу со стороны Верхней Песочни, я не заметил, как
проехали Верхнюю Песочню. Вот и Лихва. Теперь уже никто не знает, почему эта
небольшая речушка между деревнями Большуха и Верхняя Песочня называется Лихвой.
В давние времена здесь был деревянный мост, который развалился как раз перед
началом войны. А в октябре 1941 года его отремонтировали сапёры той самой 21-й
дивизии Народного ополчения, в которой воевал Борис Иванович. От жителей
деревни Большуха мы не раз слышали рассказы о том, что в предвоенные годы вода
в речке была прозрачной. С моста хорошо были видны на каменистом перекате
стайки вьюнов и пескарей, спешащих на нерест в песчаные и каменистые заводи
русла Лихвы. Теперь вместо моста, под слоем грунта и щебня, лежит бетонная
труба. Всего в двухстах метрах от трубы Лихва впадает в речку Песочня, откуда
весенним разливом даже сейчас в Лихву заходит щука, становясь лёгкой добычей
для любителей огнестрельной рыбалки, а пескарей и вьюнов в Лихве уже давно
никто не видел. Да и сама речка стала другой. Её когда-то песчаное дно,
усеянное мелкими, разноцветными камешками, ныне затянулось торфяной жижей.
Небольшие омуты обмелели, и вода в Лихве уже не такая прозрачная, кокою она
была несколько десятилетий назад.
В тот момент, когда у Лихвы
наш автомобиль свернул с дороги, неожиданно выглянуло солнышко. Лес в мгновение
заиграл осенними красками, и сразу же стал виден листопад. Редкие листья лип
падали на лобовое стекло автомобиля, скапливаясь на капоте и у щёток
стеклоочистителя.
«Боже ты мой! Какая красота!
Спасибо, что взяли с собой. Как же я давно не была в лесу!» - восхищалась Анна
Фёдоровна. И нам было в большое удовольствие вновь увидеть после долгих
пасмурных дней купающуюся в лучах ослепительно яркого солнца природу. Оставив
позади километр лесной дороги, мы выехали на поляну. До войны на этой поляне
стоял хутор семьи лесника Иванова. И сейчас это место называется Иванов кордон.
Но до Ивановых на этом месте было несколько домов. Однако никто из жителей
расположенных поблизости деревень уже не помнит точного названия этого лесного
посёлка. Лишь однажды в деревне Большуха местная старушка назвала нам это место
Чистовкой. Сейчас Иванова поляна залита солнечным светом. На ней лишь в
нескольких местах произрастали небольшие берёзки-трёхгодки, тогда как вся
поляна была свободна от растительности. В ветках этих берёзок застряли
паутинки, переливающиеся в солнечных лучах. А рядом с берёзками небольшие
стайки комаров толкли воздух, что являлось признаком тёплой погоды. Несмотря на
то, что это был конец октября, Анна Фёдоровна, выйдя из автомобиля и глубоко
вдохнув в себя сразу и солнце, и воздух, с умилением произнесла: «Это, ребята,
бабьего лета день!»
Вся трава вокруг была
тщательно выедена колхозными коровами, и на поляне отчётливо видны насыпи
немецких землянок. В западной части поляны, вдоль пологой низины, проходили
неглубокие окопы. Несколько лет назад, в октябре 1979 года, именно с этого
места мы и начинали нашу поисковую работу. Здесь были найдены наши первые
трофеи прошедшей войны – немецкие гильзы, патроны, гранаты и миномётные мины. В
то время в дальней части поляны, под старой-старой, дикой яблоней стоял
сколоченный из берёзовых жердей стол и две скамейки, сделанные таким же
образом. Это было произведение местного лесника. Нет, конечно, не Иванова, чьим
именем названо это урочище, а уже нашим современником. Каждый раз, когда мы с
Виктором возвращались из Буренок, отдыхали за этим столом, мечтая в очередной
выход найти немецкого генерала со всеми его регалиями и личным «Вальтером». Шутили,
конечно. К этому времени мы были достаточно утомлены. Фляжка для воды была
пуста. И в этот момент «криворотовка» казалась такой сочной и вкусной, что мы с
удовольствием уминали по нескольку яблок. А вот когда утром входили в лес, то
не могли съесть и половину яблочка «дички».
Здесь, на поляне, мы
предполагали оставить автомобиль и четыре километра идти пешком по лесной
дороге. Конечно, Анна Фёдоровна не смогла бы пройти это расстояние. Она и сама
это понимала. Поэтому была готова остаться в машине на кордоне. Но Алексей
решил проверить новый автомобиль на выносливость и предложил ехать до тех пор,
пока это будет возможно. Никто из нас не стал лишать себя возможности проехать
дорогой, по которой даже летом не так просто пройти пешком. Сразу за поляной дорога
уходила в неширокую пологую ложбину, заросшую высокой крапивой, да так, что
противоположная сторона этой ложбины совсем не просматривалась. Алексея это не
смутило, и «Нива», смяв крапиву, легко преодолела не просматриваемый участок
дороги и выбралась на противоположную сторону ложбины. Дальше дорога была
вполне пригодной для движения транспорта.
Справа по ходу автомобиля
видна насыпь большой землянки, заросшая частым мелким подлеском осинника. Это
начались участки немецкой обороны. Вскоре лесная дорога влилась в просеку с
высокой травой и глубокой колеёй. Здесь нужная нам дорога уходила вправо. Но
сделать поворот мешала колея. Пришлось выйти из машины, немного поработать
топором и подготовить объезд, вспугнув при этом стайку молодых перепелов. Далее
вдоль дороги стали попадаться воронки от мин и снарядов, одиночные окопы,
огневые позиции миномётчиков и артиллеристов, большие и малые землянки. Позиции
обнесены колючей проволокой, которая местами глубоко вросла в деревья, а иногда
свисала с полусгнивших дубовых кольев, сохранившихся со времён войны.
Два года назад мы обследовали
этот участок. Здесь, по рассказам жителей д. Большуха, вскоре после изгнания
немцев местные находили останки погибших красноармейцев, которые лежали у
колючей проволоки. Но нам не удалось их найти. Земля была усеяна множеством
осколков, дымовыми шашками, спиралью «Бруно», колючей проволокой, консервными
банками, рваными кусками металла, гильзами, патронами, гранатами и минами,
гвоздями и другим металлическим мусором и буквально гудела под рамкой
металлоискателя, затрудняя поиск. Дальше в лес мы ещё не ходили, поэтому не
знали, куда ведёт эта дорога. На карте она разветвлялась, и одна её часть
выходила на высоковольтную линию, другая как раз в 26-й квартал. Второй дорогой
и решили продолжить движение.
За немецкой обороной дорога
оказалась изрезана глубокой колеёй колёсного трактора, причём в некоторых
местах поперёк движения. Это сильно затрудняло проезд. К тому же стали
попадаться поваленные сухие деревья, перегораживающие дорогу. Мы вынуждены были
останавливаться и убирать их, освобождая проезд. Все это начало беспокоить Анну
Фёдоровну, которая считала, что всё это мы делаем ради неё. Настроение у неё
падало с каждым новым препятствием. Очень сильно ей хотелось попасть к дубу, но
состояние дороги пугало её. После очередной остановки она предложила нам не
терять время, оставить её в машине, а самим продолжить дальнейший путь. Но
Алексей был уверен, что ехать дальше можно, убеждая нас в том, что дальше будет
лучше. И, действительно, на очередной развилке дорога пошла просекой строго на
юг. Просека была расчищена от поросли, и на ней не было колеи и поваленных
деревьев. Спустя полчаса Алексей остановил «Ниву» у квартального столбика,
который показывал расположение 26-го квартала. До места поиска оставалось
примерно с полкилометра, но ехать далее было невозможно. Просека едва различима
в зарослях молодых осин и березок, между которыми просматривалась узкая
тропинка. По ней мы и направились к дубу. Анна Фёдоровна начала отставать,
жалуясь на учащённый пульс и недомогание. Пришлось потерять немного времени для
того, чтобы привести её в порядок. После приёма лекарства и небольшого отдыха
Анна Фёдоровна, махнув рукой, сказала: «Вперёд. Всё в порядке».
И вот мы на месте. Сейчас в
ярком солнечном свете лес был неузнаваемым мною. Видимо, потому, что пришли мы
сюда другой дорогой. Но дуб я нашёл сразу. Неподалёку от него сложили рюкзаки,
верхнюю одежду, так как было довольно тепло, и все подошли к дубу. Осмотрев
крест, Анна Фёдоровна и Алексей сделали предположение, что под крестом
находится братская могила погибших в годы войны наших солдат, и Анна Фёдоровна
спросила меня: «А что сказал Борис Николаевич про этот крест?»
Я ответил, что Науменко
отрицает наличие здесь братской могилы.
«Нет-нет, это явно могила, -
настаивала Анна Фёдоровна. - Зачем же тогда здесь крест поставлен, как на
могиле?»
Прежде чем начать раскопки
предполагаемой братской могилы, все вместе дошли до шурфа, который мы с
Виктором выкопали накануне. Ещё раз тщательно осмотрели прилегающую к раскопу
площадь на расстоянии пятидесяти метров от раскопа по окружности, и все,
включая Анну Фёдоровну, согласились с выводом, сделанным мною и Виктором. В
этот момент мы вновь задали Анне Фёдоровне вопрос о том, где она взяла карту с
нанесёнными на неё партизанскими базами. И, как всегда, были уверены, что Анна
Фёдоровна не скажет правды. Но к нашему общему, включая и саму Анну Фёдоровну –
«как это я позволила себе?» - удивлению, получили исчерпывающий ответ. Вот о
чём рассказала нам Анна Фёдоровна в этот прекрасный, ласковый и солнечный день,
стоя на краю раскопа, ещё недавно будоражившей всех нас красивой легенде о
партизанской базе, рождённой, нет-нет, уважаемый читатель, не Анной Фёдоровной,
а далеко в Москве, величайшим для тех, кто его знает, человеком. Человеком с
безграничной и неуёмной фантазией, мгновенно рождающейся в его голове после
получения даже незначительной информации об объекте и связанной с реальными
событиями истории не только нашей страны, но и всего мира. Вскоре, уже в Москве,
мне предстоит познакомиться ещё с одной из фантазий Бориса Николаевича, которая
не уступит своим содержанием ни одному сценаристу Голливуда. Но об этом позже, а сейчас…
Мы стоим у раскопа в
готовности слушать. Анна Фёдоровна, немного поникшая и сгорбленная под тяжестью
неизбежного признания, держа руки в карманах пальто и опустив взгляд, по-детски
виноватым голосом начала свой рассказ.
(Продолжение следует).