Свежий номер
Комиссар Щербина, дождавшись, когда оставшиеся
десантники, кавалеристы и партизанские семьи построятся по периметру поляны в
колонну, вышел в центр и обратился к собравшимся:
-
Товарищи командиры, воины-десантники и кавалеристы, товарищи партизаны,
женщины! Сейчас наши товарищи вступят в
смертельный бой с немецкими захватчиками. Многие из них навсегда останутся в
этом лесу. Эта схватка ради того, чтобы все мы смогли перейти линию фронта на
освобождённую от врага землю. Они жертвуют собой ради нас, ради будущего наших
потомков. Чтобы их жертвы не были напрасными, нам с вами предстоит
организованно, несмотря на огонь немецких пулемётов и миномётов, не проявляя
паники, не бросая своих раненых товарищей, ни в коем случае не останавливаясь и
не уходя с маршрута, пройти все испытания на пути движения и ждать наших боевых
друзей за линией фронта. Начало движения в двадцать два часа. Закончив
говорить, комиссар корпуса осмотрел повозки с ранеными и детьми, дал указание
командиру арьергардной группы быть внимательнее в движении, чтобы не потерять
ни одну повозку, и ушел в голову колонны уже под звуки разрывов. 10-я армия
начала артподготовку.
Генерал Казанкин, полковник
Мильский, несколько десятков командиров корпуса, десантных бригад и
кавалерийского полка под разрывы снарядов, рвущихся где-то слева и впереди
высоты, вышли к месту, где к атаке подготовились десантники 2-го батальона 23-й
воздушно-десантной бригады. В лесу уже было достаточно темно, поэтому всей
картины подготовки десантников к бою не было видно. Кто-то из офицеров доложил
Мильскому о том, что десантники уже проделали небольшой проход в минном поле и
вышли к доту на высоте, а у других дотов расположились подрывники.
Неожиданно
в грохоте взрывов, слева от места, где расположилась атакующая группа,
послышались разрывы гранат, автоматные и
пулемётные очереди. Это авангард колонны приступил к уничтожению вражеской
заставы в центре просеки.
Звуки
боя были услышаны и противником на высоте, где появились немецкие пехотинцы,
которые заняли доты в центре высоты и на её северо-западном склоне. Другая
часть немецких солдат во главе с офицером бросилась вниз по северному склону и
остановилась перед лежащими поперёк просеки брёвнами. Несколько тяжёлых
снарядов разорвались на высоте, заставив немецких солдат рассредоточиться по
щелям.
Поднявшись
с земли и отряхнув с себя прилипшую траву, офицер, находившийся на северном
склоне, начал осматривать просеку, направив окуляры бинокля в сторону, где шёл
бой. По всей высоте начали раздаваться команды немецких командиров. Пехотинцы
выпрыгивали из щелей и бежали занимать свои места, готовясь к бою, еще не видя
перед собой противника. Стало очевидным, что момент внезапности упущен.
Противник занимает оборонительные сооружения и доты, всматриваясь в то место,
где начался бой. Но он ещё не знает того, что вплотную к высоте подошли более
полутысячи десантников, которые наблюдают за его действиями и корректируют
ранее намеченный план предстоящей атаки.
До
окончания артподготовки оставалось две-три минуты, когда на минном поле
прозвучал взрыв, а следом за ним ещё несколько. Кто-то из бойцов групп
блокировки дотов подорвался на минах. Немцы, находившиеся в доте на
северо-западном склоне, увидели подбиравшихся к ним десантников, начали кричать
и забрасывать их гранатами. В то же мгновение высота ожила. Разноцветные струи
трассирующих пуль застучали по стволам деревьев, срезая ветки и листья
рикошетом, с урчанием уходя в небо или мгновенно затухая в земле. Всё! Ждать
больше нельзя ни минуты, пока противник не понял, что произошло, и не бросил
все силы гарнизона высоты в направлении атаки. Артподготовка со стороны 10-й
армии не давала никакого результата.
-
Александр Георгиевич! - Казанкин повернулся в сторону Мильского, - начинаем!
Под грохот всё ещё рвущихся где-то
восточнее высоты снарядов генерал Казанкин закричал:
- Вперёд, десантники! За высотой - свои! Это
наш с вами последний рывок!
Голос
командира корпуса был услышан немногими. Лес был наполнен треском пулемётов и
звуками взрывов. Но все, кто находился поблизости, бросились вперёд, увлекая за
собой остальных. Крики «Ура-а-а-а» и протяжное «А-а-а-а» слились в одно общее «
У-а
-а-а-а».
Десантники заполнили проход в минном поле, затрудняя движение для бегущих
следом. Бойцы, цепляясь за колючую проволоку, с остервенением рубили её
саперными лопатами, расширяя проход и ступая на минное поле, взрывались на
«шпрингерах», падая замертво.
Через
мгновение после начала атаки взрывы противотанковых гранат, которыми десантники
рвали колючую проволоку, выстрелы противотанковых ружей по амбразурам дотов,
пулемётные и автоматные очереди атакующих в направлении высоты смешались со
взрывами противопехотных мин. В свете ракет и вспышках разрывов было хорошо
видно, как падают на колючку, сражённые пулями и стальной шрапнелью прыгающих
мин шедшие впереди Казанкина десантники.
Немцы,
находящиеся на северном склоне высоты, к которым уже цепью приближались
сумевшие пройти минное поле десантники, в панике бежали в центр высоты, откуда
вдруг ударил прожектор, разрезая сумерки леса плотным лучом слепящего глаза
света. Но это была лишь часть неприятностей для атакующих. Неожиданно ожил дот
на северо-западном склоне высоты. Немецкие пулемётчики практически в упор расстреливали
десантников, находящихся на просеке.
Мильский
остановил Казанкина, приблизившегося к проходу в минном поле, предлагая
переждать огонь.
-
Нет! Теперь уже останавливаться ни в коем случае нельзя. Вперёд, полковник!
Только вперёд!
Справа
от них кавалеристы пытались преодолеть проволочные заграждения в сёдлах, но
колючка рвала в клочья подбрюшье и ноги коней. Не имея сил выбраться из капкана
проволочных заграждений, израненные кони, хрипя, падали в цветущую сныть, прямо
на растяжки, добивая себя осколками и шрапнелью взорвавшихся мин и придавливая
колючку к земле. По трупам коней десантники и кавалеристы перескакивали
проволочное заграждение в надежде, что дальше нет ни проволоки, ни мин. Но на
их пути появлялся новый ряд колючки, а далее ещё и ещё, и мины, мины, мины. Они
были повсюду. В земле, подвешены на колючей проволоке, привязанные к деревьям.
В свете прожектора, словно сплошная паутина, чётко просматривались стальные
нити растяжек. Через мгновение пулемёт в доте замолчал. Его расчёт был уничтожен
блокировочной группой, которая почти полностью навсегда у дота и осталась.
Услышав, что дот молчит, десантники вновь рвали колючку, расширяя проход и
устилая его своими телами.
Свет
прожектора остановился и упёрся в просеку, освещая её от высоты и далее, туда,
где должен был начать вывод Щербина, но растворялся в темноте, не доставая до
перекрёстка. В свете прожектора было отчетливо видно, как большая группа
десантников 2-го батальона и 211-й бригады развернулась и, ведя огонь из всего
стрелкового оружия, двинулась в сторону высоты. Огонь со стороны противника
начал ослабевать и, казалось, ещё немного и высота будет взята!
Полковник
Мильский даёт команду первому батальону, которому далее предстояло стать
авангардом атакующей группы и расчистить дорогу от высоты, идти в
образовавшийся прорыв и далее, в обход высоты с северо-востока. За первым
батальоном последовал штаб корпуса, штабы 211-й и 23-й бригад, замыкал движение
3-й батальон. Но уже через мгновение просеку накрыл огонь ротных миномётов
противника, а вышедших на неё десантников 1-го батальона разметало взрывами.
Неприятностей добавил немецкий пулемёт. Росчерки трассирующих пуль показывали,
что бьёт он откуда-то сверху, из центра высоты. С дерева или вышки. Однако
десантники не прекратили пересекать просеку, скрываясь по ту сторону луча
прожектора, где вновь захлопали десятки взрывов противопехотных мин и фугасов.
Но неожиданно погас прожектор, а следом стала быстро стихать стрельба на
высоте. Это второй батальон выбил немцев из опорного пункта, уничтожил
прожектор и пулемёт.
За
просекой, где только что грохотали взрывы мин, слышались крики раненых о
помощи. Их снова, как и при переходе Варшавского шоссе, никто не подбирал.
Каждая попытка вытащить в темноте раненых с минного поля несомненно обернётся
новыми жертвами. К тому же времени на это не было - немцы начали обстреливать
северный склон высоты из тяжелых миномётов.
Преодолев
просеку, первый батальон полковника Мильского уже в сплошной темноте устремился
на северо-восток, туда, где должна проходить дорога на Малые Савки. Однако все
подходы к ней были заблокированы рядами колючей проволоки и минными полями.
Преодолеть такую преграду ночью было невероятно трудно. Десантники снова несли
потери, оставляя товарищей на минных полях, и отходили от дороги, но затем
вновь и вновь возвращались к ней, повторяя попытку преодолеть проволочные
заграждения. Батальону необходимо было найти безопасный выход на эту дорогу и
вывести на неё остальные два батальона и штаб 4-го воздушно-десантного корпуса.
После
нескольких неудачных попыток командир батальона принимает решение выйти на
тракт через проволочные заграждения и минные поля у сарая, который располагался
на поляне, в километре юго-восточнее высоты, через которую и проходила дорога.
Подходы к поляне, на которой стоял сарай, также оказались обнесены проволочными
заграждениями и заминированы. Когда первые десантники, начавшие преодолевать
колючую проволоку, начали подрываться на минах, из-за дороги ударил пулемёт,
лесную тьму вновь пробил мощный луч прожектора. Но остановить десантников уже
ничего не могло. Оставив на минном поле десятки погибших, батальон преодолел
минное поле и с криком «Ура» атаковал невидимого противника, рассеиваясь по
лесу на противоположной стороне тракта, натыкаясь на огневые точки врага и
уничтожая их. Спустя пятнадцать-двадцать минут после начала атаки с противником
было покончено. Дорога была свободна для движения оставшихся сил. Десантники
распределились по периметру поляны в ожидании двух других батальонов и
командования группой. Однако по тракту выдвигались лишь отдельные группы
десантников, ведя с собой раненых. Когда оставшиеся два батальона перешли
просеку, они, уходя от миномётного огня противника, рассеялись по лесу мелкими
группами, продолжая движение в восточном направлении и удаляясь от тракта. В
этом же направлении двигалась и командование корпуса и бригад. Только в
четвертом часу утра Казанкину со штабом удалось выйти на тракт в километре
восточнее поляны, где десантники всё того же первого батальона выбили небольшой
немецкий гарнизон из окопов передовой линии обороны.
Убегая,
противник оставил противотанковое орудие с комплектом снарядов, несколько
минометов, станковый пулемёт. Большое количество гранат и мотоцикл. В одной из
землянок была найдена карта, на которой был обозначен маршрут выхода группы
Казанкина от Варшавского шоссе до лесного массива, где десантники отдыхали у
партизан. Из чего следовал вывод о том, что немецкое командование, возможно, не
располагало точными сведениями о выходе группы из Раменского леса к месту
прорыва, что подтверждалось отсутствием его активных действий на всём пути
следования до линии фронта. Бездействовала даже авиация. Раненых, которых удалось спасти с минных
полей у поляны с сараем, в сопровождении двух десантных взводов Казанкин
направил к линии фронта, через проходы в немецких минных полях, сделанных их же
сапёрами, для прохода своих разведчиков. Одновременно десантники собрали всех
убитых в лесу и на тракте от поляны до немецких окопов и похоронили в братской
могиле в десяти метрах от дороги. Здесь, в немецких окопах, командир корпуса
решает организовать оборону фронтом на запад, используя трофейное вооружение, и
оставаться в них до прихода частей 10-й армии.
С
генералом Казанкиным решает остаться и полковник Мильский. К полудню на немецкую
передовую вышли и несколько человек из группы майора Суржика. Они доложили
Казанкину о том, что почти вся группа Суржика, а это около ста пятидесяти
человек, погибла в районе избушки лесника. Судьба майора им не известна. На
подходе к опорному пункту немцы встретили десантников ураганным огнем
пулемётов, загнав их на минные поля юго-западнее опорного пункта, где и
завершили разгром группы огнём из минометов.
В
полдень Казанкин получил радиограмму из штаба 10-й армии, в которой сообщалось
о благополучном выходе группы комиссара Щербины, частей 211-й и 23-й бригад.
Казанкину приказывали оставить немецкую оборону и выйти за линию фронта.
Передовая линия противника на окраине лесного массива северо-западнее Кирова,
которую в штабе 10-й армии считали неприступной, теперь не представляла
оперативной и тактической ценности для командования 10-й армии.
Успешный вывод комиссаром Щербиной
остатков четвертого воздушно-десантного корпуса, сотен женщин, детей и раненых
стал возможен благодаря мужеству и самопожертвованию сотен офицеров и рядовых
десантников 23-й , 201-й и 211-й воздушно-десантных бригад, командиров и
красноармейцев стрелковых дивизий, оказавшихся в окружении под Вязьмой в
октябре 1941 года и продолжавших вести борьбу в партизанских отрядах, а
впоследствии влившихся в состав корпуса, а также умелому руководству и смелым,
решительным действиям самого командующего 4-м воздушно-десантным корпусом
генерал-майора десантных войск Александра Федоровича Казанкина.
Спустя сутки после того, как группа
генерала Казанкина прошла через линию фронта, немецкое командование
организовало сбор своих убитых солдат на высоте 230,3 и в дотах. Их было более
тридцати человек. Тела были отправлены в деревню Анновка, где местными жителями
были выкопаны братские и одиночные могилы в северо-западной части деревни.
Для
сбора и захоронения тел погибших на просеках и лесных дорогах десантников были
привлечены жители деревень Большуха, Крутое, Верхняя Песочня и Малые Савки, которых
немецкое командование привлекало для строительства инженерных, оборонительных
сооружений и дорог, большая часть которых были женщины. Как трофеи, с
обмундирования убитых десантников немецкие солдаты срезали петлицы со знаками
различия. Одновременно пешие патрули прочёсывали места прорывов десантников,
собирая отставших, заблудившихся и раненых вне минных полей. Тяжелораненых, кто
находился на минных полях и просил о помощи, добивали выстрелами из винтовок.
Шло время. Тела погибших истлели, и
Буренский лес укрыл их под своими кронами осенними листьями. И ещё долгие
десятилетия у корней белоснежных берёзок, под ветвями вековых дубов и
трепещущих на ветру листьев осин, он будет хранить тайны судеб многих погибших
воинов Красной Армии, десантников, кавалеристов и партизан, отдавших свои жизни
в борьбе с самой страшной эпидемией двадцатого века – нацизмом. Они не дожили
до Великой Победы. Но они победили раньше, чем она пришла. Победили здесь, под
небольшим, в то время смоленским городком, на маленьком участке огромного
фронта Великой Отечественной войны. Победили тем, что в трудную минуту
пожертвовали собой ради общей Победы, подарив жизнь своим боевым товарищам.
Боевые друзья, оставшиеся в живых, не подвели павших, подняв алое полотнище -
«Знамя Победы», над развалинами сеявшего по всему миру смерть и страх Рейстага.
В цвете этого знамени была вкраплена и капля крови каждого из погибших воинов
группы генерала Казанкина.
Великую Отечественную войну Александр
Георгиевич Мильский начал в должности командира батальона 1-й
воздушно-десантной бригады, с которой участвовал в боях на территории Украины.
Зимой 1941–42 года он принял командование над вновь сформированной 23-й
бригадой ВДВ. Пройдя в мае-июне с боями по тылам противника, бригада помогла
выйти к советским войскам сильно потрёпанным частям 4-го воздушно-десантного
корпуса.
Виктор ЕФИМОЧКИН.
Основано на воспоминаниях десантников 4-го
воздушно-десантного корпуса, 23-й и 211-й воздушно-десантных бригад, жителей
населённых пунктов деревни Большуха, Анновка, Крутое, Малые Савки -
непосредственных участников описываемых событий.