Моё детство – это голод, оккупация, плен

В честь празднования славной даты – 75-летия Победы в Великой Отечественной войне - 2020-й год объявлен Годом памяти и славы. Это праздник, который объединяет поколения, который сплачивает наш народ воедино. Чтобы пронести через годы святую память о героических подвигах наших родных и близких, сохранить историческую правду, передать молодым поколениям традиции воинской доблести, депутаты Законодательного Собрания Калужской области во главе с председателем Виктором Сергеевичем Бабуриным предложили жителям калужской земли рассказать о своих родных и близких, о знакомых и соседях – участниках Великой Отечественной войны, тружениках тыла, бывших малолетних узниках. Таким образом, каждый из нас внесёт свой вклад в сохранение исторической памяти о минувшей войне.

Встречи с ветеранами, которые помнят все ужасы войны, бесценны. Своими воспоминаниями с нашим корреспондентом поделилась член кировского отделения бывших малолетних узников «Надежда» А.Е.Евстратова.

- В 1941 году мне было 4 года, - начинает свой рассказ Александра Егоровна Евстратова. Я немного помню, как прощалась с отцом. Мне в этом повезло. Моя младшая сестра Нина тогда только родилась и отца не помнит совсем.

Незадолго до 22 июня их отец, Егор Григорьевич Ходенков, уехал на заработки в Орловскую область. В первых числах июля РВК города Орёл призвал его в Красную Армию. В августе 1941 г. красноармеец Ходенков пропал без вести. Его родная деревня - Нижние Барсуки Куйбышевского района Смоленской области, оказалась в оккупации. Семью Ходенкова немецкие захватчики выселили из дома. В новой, накрепко поставленной Егором Григорьевичем избе, расположился штаб вражеских войск.

Старшему брату Александры – Виктору, в 1941 г. исполнилось 13 лет. Ходили страшные слухи, что немцы то ли сразу расстреливают подростков мужского пола, то ли без промедления угоняют в концентрационные лагеря. Мама, Марфа Андреевна, почти два года ухитрялась прятать сына от оккупационных войск в закутке для кур.

Первое время захватчики ещё разрешали населению работать на своих прежних усадьбах, ухаживать за животными. Но, на правах хозяев жизни, первыми отбирали молоко, яйца, забивали скотину на мясо. Только скудные остатки продуктов деревенский люд мог взять себе. К началу 1942 года и в этих крохах им было отказано. Александра помнит, как мама по большаку бежала за коровой. Кормилицу угнали, а мать едва не застрелили. Вскоре начался голод.

Деревню бомбили. После бомбёжек вспыхивали пожары. Многие семьи лишались крова. Погорельцы разбредались по соседям. В уцелевших избах жили в невыносимой тесноте.

В 1943 году немцев начали теснить. Незадолго до освобождения деревни красноармейские разведчики передали в Нижние Барсуки предостережение: «Покиньте свои дома. Спрячьтесь в лесу. Возможна карательная операция». Той же ночью все ушли к реке Снопоть, в болота. Несколько дней семья Александры Егоровны вместе с остальными односельчанами провела в лесу.

- Было холодно и очень хотелось есть, - вспоминает Евстратова, - взрослые чутко прислушивались к боям, пытаясь определить: можно ли вернуться домой. Голод стал нестерпимым. Решили рискнуть и выйти из леса. Это было ошибкой. У деревни нас встретили немецкие патрули с овчарками. До сих пор эти лающие, злые псы ясно встают у меня перед глазами.

Всех, кого поймали в тот день, погнали пешком в Рославль. Шестилетняя Александра несла кое-что из посуды. Мать и старшие дети по очереди брали на руки двухлетнюю Нину. Во время остановок в полях пленным разрешали копать картошку. Дети забегали в ближайшие к дороге хаты в надежде найти хоть что-то съестное. Так кормились в пути. Старшего брата Виктора в Бетлице разлучили с ними. Парня посадили в проходящий эшелон. Только после окончания войны семья узнала, что он оказался в трудовом лагере в Польше.

В середине июля 1943 года угнанные из Нижних Барсуков вошли в Рославль. Марфа Андреевна Ходенкова и четверо её детей оказались за колючей проволокой лагеря для военнопленных.

- К тому времени лагерь был переполнен, - рассказывает Александра Егоровна. - На работы нас не посылали. Немцам было не до нас. Из всей семьи в лагере на работу определили только мою старшую сестру Прасковью. Она занималась уборкой лагерных бараков. Еды не хватало. Мы не знали, что нас ждёт дальше. Но нам повезло. В лагере мы пробыли недолго.

Наступление советских войск продолжалось. В ходе операции «Суворов» 25 сентября 1943 года освободили Рославль. Колючую проволоку лагеря смяли советские танки. Измученным, оголодавшим в плену людям, разрешили вернуться в родные деревни. Обратно также шли пешком. Мимо тех же пустых колхозных полей.

Их дом в Нижних Барсуках уцелел. А вот домашнюю утварь пришлось собирать по всей деревне. Выжившие при отступлении захватчиков старики не думали, что увидят живыми угнанных в плен односельчан, и перетащили к себе всё, что считали полезным.

- Мама пустила к нам ещё три семьи, - рассказывает Александра Егоровна. - Они восстановили свои избы и вскоре ушли. А мы остались жить в своём доме. С нами были бабушка и семья маминого брата.

Наступила посевная 1944 года. Скотины не было. Землю пахали на себе. Чтобы раздобыть семена, Марфа Ходенкова с несколькими односельчанками доехали до Белоруссии. В первую весну после оккупации засеяли тем, что удалось найти.

- Бабушка совсем немного не дожила до окончания войны, - продолжает свой рассказ Евстратова, - мы похоронили её в январе 1945 года. Потом был победный май. А в сентябре все дети в Нижних Барсуках пошли в начальную школу.

Во второй половине 1940-х – начале 1950-х годов начался процесс переселения советских людей на полученные от Японии земли: Южный Сахалин и Курильские острова. Характерный для тех лет плакат под заголовком «Товарищи колхозники! Переселяйтесь на богатые земли Сахалинской области!» висел почти в каждом сельсовете. Он знакомил людей с системой льгот, предусмотренной для переселенцев.

В отчаянии вдова красноармейца Ходенкова, имеющая на руках пятерых неустроенных детей, стала поговаривать о переезде на Сахалин. За советом поехала к братьям в Кировский район. Они с семьями жили в бараках недалеко от железнодорожной станции Фаянсовая. Но братья не одобрили переезд. Вместо Сахалина они позвали сестру к себе. Дом в Нижних Барсуках разобрали на брёвна и перевезли на Фаянсовую. В 1951 году Ходенковы отстроились на улице им. Леваневского.

- Мне пришло время поступать в восьмой класс, - вспоминает Александра Егоровна, - меня определили в школу №7. За партами в то время сидели по трое.

Сразу после школы она поступила на работу в депо. Оттуда же спустя сорок лет вышла на пенсию. Вся её жизнь прошла на Фаянсовой. У Александры Егоровны двое сыновей, трое внуков и уже четверо правнуков.

Могла ли представить вдова красноармейца Марфа Андреевна Ходенкова, находясь за колючей проволокой в лагере для военнопленных, что она всё это выдержит? Что все её дети, и даже маленькая Нина, выживут? Что в августе 1945 г. вернётся в Нижние Барсуки из польского трудового лагеря её старший сын Виктор? И всех пятерых ждёт долгая жизнь… А у Марфы Андреевны будут внуки, правнуки и праправнуки… Думала ли о том,что однажды прекратятся бомбёжки и наступит мир?

Мы этого не узнаем. Скорее всего, у неё не было сил думать об этом. Но кое- что она точно не смогла бы себе представить. Это то, что ужасы и уроки Великой Отечественной войны однажды начнут забывать.

Екатерина ДВОРЕЦКАЯ.