Обратная сторона войны

(Продолжение. Начало в №№49-51, 52-54, 55-57, 58-60, 61-63).

Памяти Анны Фёдоровны Саловской и Бориса Ивановича Романенко

Третьего мая 2020 года исполнилось 40 лет со дня начала работы в нашем городе поискового отряда. У его истоков стоял Виктор Михайлович Ефимочкин.

Об организации группы "Поиск" и первых её шагах он рассказал в документальной повести "Обратная сторона войны".

Но сделавший крест человек, очевидно, был неверующим. Нижняя перекладина была сделана неправильно, подъёмом на северо-восток. В нижнем основании крест сгнил. Скорее всего, вначале он был вкопан в землю, а уж потом приставлен к дубу.

По хрусту сухих веток было слышно, как ко мне приближался Борис Николаевич. Я же, оторвав свой взгляд и мысли от креста, обратил внимание на то, что к дубу примыкает небольшой холмик, в конце которого, прямо у корней дуба, и стоял крест. Вот тут я и понял, что поторопился с «базой».

«Чего кричал?» - спросил меня Науменко, подходя к дубу.

Я, не говоря ни слова, указал ему на крест. Борис Николаевич также молча обошёл и осмотрел дуб, закурил и также молча пошёл к ещё одному дубу, росшему неподалёку. Пробыв там несколько минут, вернулся и, сев на край холмика у дуба, продолжая курить, сказал: «Это, Виктор, не могила. Здесь никто не похоронен. Но крест явно поставлен в память о погибших. Что-то здесь произошло в годы войны. Но что, я не вижу. Вот Вам и повод для работы».

«А как там с базой?» - спросил я Науменко.

«База есть. Может быть и не там, где виден провал в грунте, возможно, где-то рядом».

«Но там же низина?!»

«Это сейчас низина. А в те годы низины могло и не быть».

На дальнейшие наши размышления о происхождении креста и о наличии базы не оставалось времени, нужно было возвращаться.

Обратной дорогой Борис Николаевич рассказывал мне о содержимом партизанской базы. Он был уверен в том, что база действительно существует. По его утверждению, в земле, в специально оборудованном деревянном срубе, находятся спирт, шоколад, оружие, боеприпасы, взрывчатка и топографические карты нашей местности и соседних областей. Раскапывать её надо осторожно, так как она может быть минирована. В тот момент я уже не знал, верю или не верю в то, о чём говорит Борис Николаевич. С одной стороны, события, участником которых я стал с начала дня и по его завершении и которые невозможно опровергнуть, подтверждали то, что Науменко обладает способностями предвидения. Но, с другой стороны, здравый смысл и логика убеждали меня в том, что базу в этом заболоченном месте никто делать не станет. Однако, чтобы не обидеть человека, потратившего на эту вылазку в лес много личного времени, соглашался с доводами Науменко.

На подходе к «новому большаку» мы увидели машущую нам всё тем же букетом листьев взволнованную Анну Фёдоровну, зелёную «Ниву» Алексея и его самого, сидящего на пеньке у своего автомобиля. Видно было, что Алексей уже давно закончил свои дела в городе и так же, как и Анна Фёдоровна, томился в ожидании нашего возвращения. Дверцы его машины были открыты, а коврики висели на дверцах.

«Я вся переволновалась за вас, таблеток наглоталась. Боялась, опоздаем к поезду», - объяснила Анна Фёдоровна своё возбужденное состояние. Короткий отдых у автомашины Алексея, и мы спешим на железнодорожный вокзал. Прощаясь с нами, Борис Николаевич обещал скоро вернуться и помочь найти остальные базы. Он дал нам номер своего рабочего телефона, сказав, что в любой момент может поменять квартиру, и попросил сообщить результаты работы после раскопок провала. На обратном пути от железнодорожного вокзала Анна Фёдоровна настойчиво требовала завтра же ехать в лес и всё там перекопать. Алексей также находился под впечатлением от рассказа Науменко и соглашался с Анной Фёдоровной. Здесь же, в машине, приняли решение ехать в первый же для всех нас выходной. А это не раньше, чем через неделю. Анна Фёдоровна была огорчена. Но вида не подавала. Лишь неуверенно предположила: «Может быть, пораньше удастся найти вам эти выходные?» Однако уже через день в наших планах произошло непредвиденное обстоятельство, напрямую связанное с партизанской базой, и обрадовавшее Анну Фёдоровну.

Прибыв в Москву, Борис Николаевич связался с Романенко и всё ему рассказал. Борис Иванович с полной серьёзностью отнёсся к рассказу Науменко и принял решение немедленно выехать в Киров и организовать работу по вывозу содержимого базы из леса. Но прежде чем отправиться в Киров, он проинформировал о предстоящих мероприятиях своего хорошего знакомого, пенсионера из Калуги, бывшего военного юриста и полковника в отставке. Он, в свою очередь, пообещал обеспечить юридическую сторону этого важного мероприятия. Утром, примерно около восьми часов, я собирался идти на службу, когда в квартиру позвонила Анна Фёдоровна и сообщила: «У меня срочное дело. Хорошо, что я тебя застала. В город приехал Романенко. Будем вывозить базу. В десять часов ждём вас в гостинице, там будет штаб».

Первым, что пришло мне в голову после сказанного Анной Федоровной, была мысль: «База действительно есть, и её хотят вывезти от нас, ничего нам не оставив». Этого мы допустить не могли. Часть оружия, спирта и карт должна остаться у нас.

В отделе я нашёл только Виктора. Алексей был в командировке в ГАИ УВД. Записав у дежурного наш маршрут на сегодняшний день, по которому мы явно не собирались следовать, пошли в гостиницу. Анна Фёдоровна ожидала нас у входа в гостиницу и повела на второй этаж. Борис Иванович и военный юрист «Микломан» проживали в одном номере. Здесь же они готовили текст документов, необходимых для организации и проведения мероприятия по вывозу и сохранности содержимого базы. К данным мероприятиям, в соответствии с документами, составленными нашими активными пенсионерами, привлекались: городской исполком для принятия решения на уровне города; военкомат - для разминирования и обеспечения вездеходным транспортом; милиция - для охраны места раскопок, сопровождения груза до места складирования и охрана самого склада до принятия решения о том, что дальше делать с содержимым базы. Нас, поисковиков, в этом документе не было. Выслушав всё это от Романенко, я предложил ему и его товарищу вначале провести пробные раскопки и, если они подтвердят наличие базы, ввести в действие их план. Но военный юрист был категорически против, считая, что мы можем что-либо утаить. Постепенно наша встреча переросла в спор, причём настолько эмоциональный, что и Анна Фёдоровна, и военный юрист не раз уже принимали лекарство от давления. Анна Фёдоровна не хотела обижать Бориса Ивановича и поддерживала его. Мы же с Виктором, оказавшись без поддержки, настаивали на своём – не стоит преждевременно поднимать шум вокруг этой, пока ещё не проверенной, легенды. Спустя час мы убедили Бориса Ивановича в необходимости проведения пробных раскопок без привлечения внимания общественности. Оставшийся непреклонным к нашим предложениям военный юрист был доставлен в карете «скорой помощи» в ЦРБ, откуда прямиком в Калугу. В процессе спора ему стало плохо. Проводив товарища до автомашины «скорой помощи», Борис Николаевич решил остаться на несколько дней в городе и вместе с нами выйти на пробные раскопки, которые и были проведены на следующий день. Начальник милиции Александр Фёдорович Прискоков, выслушав нас, без колебаний отпустил со службы.

И в этот раз Алексей не мог поехать с нами, поэтому автотранспорта у нас не было. По этой причине решили выйти к месту предполагаемой базы от Большухи. По намеченному маршруту от деревни до квартала, где находилась база, протяжённостью в четыре с половиной километра, мы с Виктором никогда ещё не ходили и состояние дорог не знали. Поэтому попросили Анну Фёдоровну остаться дома и не рисковать здоровьем: «Хватит нам и военного юриста». Борис Иванович поддержал нас, и Анна Фёдоровна согласилась. Однако мы волновались и за самого Романенко, ведь ему было семьдесят три года. Однако Борис Иванович запретил нам даже думать о том, что он может не дойти до места.

До Большухи мы доехали на моём новеньком служебном мотоцикле «Днепр», который я получил весной этого года. В деревне остановились в доме тётушки Виктора, Александры Николаевны Полозовой. В колхозе имени Калинина «Алексаха», так называли её односельчане, считалась одной из лучших бригадиров полеводческой бригады и пользовалась большим уважением как у руководства колхоза, так и среди жителей всех населённых пунктов, входящих в колхоз. Александра Николаевна очень любила своего племянника Виктора. Вся светилась радостью, когда мы в очередной раз входили в её дом. Но и меня она принимала как родного. С первых дней нашего знакомства с Виктором мы были частыми гостями в её доме. Кормила нас «Алексаха», как на убой. Однажды мне даже стало плохо от переедания. И виновен в этом был Виктор. В один из очередных наших приездов в Большуху Александра Николаевна, как всегда, сразу же усадила нас за стол. Миски, из которых мы кушали, здорово отличались от наших городских тарелок своим объёмом. Поэтому одного первого блюда мне было достаточно, чтобы я чувствовал себя более чем сытым. Но в этот раз на столе, кроме вкуснейшей похлёбки, деревенского хлеба, сала и овощей появились ещё и миски со сметаной. Никогда себе не мог представить, что сметану, которую мы в семье употребляли изредка, исключительно, в качестве добавки к различным блюдам, можно есть огромными мисками. Поэтому вдогонку к съеденной мною пищи я отправил две-три ложки сметаны и надеялся, что трапеза закончена. Но не тут-то было. Виктор вдруг поднялся из-за стола и вышел в коридор, где Александра Николаевна разливала по кружкам молоко. Через пару минут они оба вошли в дом. Виктор уселся на своё место за столом с кружкой молока, а хозяйка дома стала настойчиво уговаривать меня съесть сметану. Уговоры продолжались несколько минут. К Александре Николаевне подключилась и её тётя Татьяна Петровна, а затем и Виктор. Все они усердно требовали от меня немедленно съесть сметану, почему-то часто употребляя слово «не стесняйся». В конце концов мне стало неудобно перед заботливыми женщинами, и я съел эту миску со сметаной в надежде, что на этом всё и закончится. Однако на столе тут же появилась вторая, несколько меньше первой, но тоже полная до краёв, миска сметаны. Я не мог поверить, что эта миска снова предназначена для меня.

Виктор ЕФИМОЧКИН.

(Продолжение следует).