Обратная сторона войны

Памяти Анны Федоровны Саловской и Бориса Ивановичва Романенко

Третьего мая 2020 года исполнилось 40 лет со дня начала работы в нашем городе поискового отряда. У его истоков стоял Виктор Михайлович Ефимочкин.

Об организации группы "Поиск" и первых её шагах он рассказал в документальной повести "Обратная сторона войны".

(Продолжение. Начало в №№49-51, 52-54, 55-57, 58-60, 61-63, 64-66, 67-69, 76-78, 79-81).

«Возможно, у погибшего будет солдатский медальон или какие-либо другие документы»Ю - закончила свой рассказ Анна Фёдоровна.

Проверив металлоискателем поверхность вокруг раскопа, Алексей сообщил нам о том, что в земле ещё много металлических предметов, и показал приблизительные места их нахождения. Решили действовать осторожнее, чтобы не повредить кости и документы.

От волнения у нас участился пульс: «Вдруг в самом деле найдём документы и прямо сейчас узнаем, кто этот человек!» Убрали лопаты. Дёрн теперь заворачивали только руками. Под очередным пластом многочисленных корней травы и деревьев обнажились большие плоские кости.

«Это таз, - сообщила Анна Фёдоровна. – Далее будут ноги». Просеивая землю, нашли четыре большие, хорошо сохранившиеся пуговицы от шинели с изображением звёздочек, металлический крючок-застёжку, ржавую пряжку от брючного ремня и несколько кусков от самого ремня. Виктор и Алексей заворачивали дёрн по обе стороны от позвоночника и извлекали рёбра. А я в это время в районе таза нашёл большую кость ноги с шариком на конце, а рядом лежала стопка советских монет и две небольших ржавых, изогнутых дужки от кошелька. Монет было девять. Все они были тридцатых годов. И в тот момент, когда мы с Алексеем и Анной Фёдоровной рассматривали монеты, Виктор выбрал из корней травы и показал нам звёздочку, покрытую красной эмалью, в центре которой были золотистые серп и молот. Звёздочка была больше тех, которые мы носили на пилотках в армии, но на её тыльной стороне, так же как на звёздочках наших пилоток, имелось приспособление для крепления к головному убору.

«Значит, где-то рядом должен находиться череп», - предположил Алексей, продолжая заворачивать дёрн в двух шагах от нас с Виктором, и сразу же нашёл винтовку. Найти оружие мы никак не надеялись и даже не думали об этом. И вдруг такая неожиданная для нас радость. Настоящая боевая трёхлинейка. Винтовка была покрыта небольшим слоем ржавчины. Плечевого ремня и приклада не было. Не было и штыка, обязательного приложения к любой винтовке. На время оставив раскопки, принялись очищать затворную часть в надежде вытащить затвор. Но рукоятка затвора не поддавалась. На верхней части ствола в месте его присоединения к затворной раме после очистки проявилось чёткое клеймо – звезда со стрелой и надпись: «Тульский оружейный завод». Рядом выбит год – 1927-й и номер 79356. Все эти данные мы переписали в записной блокнот, рассчитывая на то, что, возможно, по номеру винтовки нам удастся установить её владельца. Далее Виктор аккуратно сумел открыть нижнюю часть магазина и вытащить из него четыре патрона, которые оказались советского производства тридцатых годов и в хорошем состоянии, лучше тех, что были в подсумке. Но патронов в магазине должно быть пять. Значит, пятый находится в патроннике и закрыт затвором. Это может означать и то, что механизм затвора взведён и готов к выстрелу, и то, что выстрел уже произведён, а перезарядить винтовку погибший не успел. Все же, опасаясь возможного нечаянного выстрела, отставили винтовку к стволу дуба.

Еще около часа мы рвали корни деревьев, выворачивая наизнанку дёрн и собирая оставшиеся части позвоночника, крупные кости рук и ног. Там, где были подняты нижние кости от ног, в траве торчал небольшой твёрдый кусок кожи. Когда он был весь извлечён из земли, то оказалось, что это была прямоугольная бирка, в центре которой иглой была выбита сквозная надпись - «КОСТРОМА – 41 ГОД». Судя по тому, что по всему периметру бирки проходили два ряда игольных дырочек, бирка к чему-то пришивалась. К чему, мы так и не смогли понять. Анна Фёдоровна предположила, что она может быть от валенок. Но тогда должна быть вторая. А её нет. И погибший в этом случае не мог быть кавалеристом. Зачем летом ходить в валенках. Вскоре не стало ничего попадаться. Нами был поднят дёрн по кругу от места, где находился позвоночник, в диаметре около четырёх с половиной метров. Но среди найденных останков не было черепа погибшего. Расположение всех найденных нами костных останков - практически на поверхности, говорило о том, что его здесь нет. Если бы он был раздавлен животными или людьми, нам бы удалось найти его осколки. Но, даже маленького кусочка от черепа мы не нашли. Собранные останки отнесли к дубу. Решили, что сейчас прикопаем их здесь у креста, а позже решим, что делать с погибшим.

Виктор направился к костру, чтобы подогреть чай, и повесил чайник на огонь. Алексей металлоискателем снова проверял вывернутый нами дёрн на месте раскопа. Анна Фёдоровна, присев на корточки, некоторое время рассматривала находки, а затем выпрямилась и сказала: «И все-таки, ребята, не зря привёл нас сюда Борис Николаевич. Возможно, что и в других местах тоже что-то есть, кроме складов. Надо будет и там проверить».

Никто из нас не стал возражать. Факт был налицо. В это время я начал расширять один из шурфов возле креста, чтобы прикопать пакет с найденными нами останками человека. Многочисленные корни мешали копать. Тогда я подрубил их с одной стороны и начал вытаскивать из земли вместе с дёрном. Однако корни были довольно крепкие и уходили в землю, а не шли по поверхности, как другие. Позвал Виктора и попросил его тянуть корни на себя, а сам лезвием лопаты начал подрубать их, и в тот момент, когда Виктор вырвал, наконец, корни с большим пластом дёрна, мы оба увидели в открывшейся в земле выемке глазницы черепа, обращённые в нашу сторону. Сразу же позвали к месту находки Алексея и Анну Фёдоровну. К их приходу мы расчистили землю вокруг черепа, нашли нижнюю челюсть и все это выложили на траву. На черепе не было никаких повреждений. Все зубы были на местах. Это дало нам основание считать, что он принадлежал ещё молодому человеку. Находка вновь удивила и озадачила нас. Неужели крест действительно установлен на могиле? Тогда почему череп находился на глубине всего 4- 5 сантиметров? Чтобы разрешить эти вопросы, принимаем решение начать раскопки у креста и определяем площадь предстоящего раскопа – 2х1 метр. В это время поспел чайник. Чай выпили стремительно. До наступления сумерек оставалось не так много времени, а нам засветло нужно выбраться из леса. Поэтому втроём начали раскопки и сразу же рядом с местом, где был найден череп, нашли еще один. Его затылочную часть закрывал небольшой слой земли, всего сантиметра в полтора. То есть он находился почти сверху. Дальнейшие раскопки не дали никаких результатов. Теперь мы точно знали, что возле креста нет и не было могилы, и считали наиболее вероятным то, что вскоре после окончания войны кто-то из жителей одной из рядом расположенных деревень, находясь в лесу, обнаружил лежащие на поверхности черепа и прикопал у дуба. Все остальные части скелетов погибших бойцов они не нашли потому, что они уже были закрыты слоем перегнившей листвы и травы. Затем, отдавая дань памяти погибшим воинам, поставили этот крест. Надпись, сделанная на кресте, говорит о том, что тот, кто его ставил, знал время их гибели. Один из черепов явно принадлежал найденному нами бойцу. Останки второго человека еще предстояло найти. Но на это у нас уже не было времени.

Захоронив останки и найденные черепа у креста, решили почтить память погибших минутой молчания. В этот момент каждый из нас думал об одном и том же. Кто этот человек? Как он погиб? Знают ли родные о его судьбе или это один из многих красноармейцев, исчезнувших без следа и по сей день считающихся пропавшими без вести? Где могут находиться останки второго погибшего? Почему он лежит на поверхности не захороненным? Итог нашим мыслям подвёл внезапно разорвавший тишину леса далёкий гудок тепловоза в стороне посёлка Засецкий. Был он одиноким и настолько тоскливым, что у Анны Фёдоровны на глазах выступили слезы. Да и мы, после всего увиденного и осознанного, были на грани того, чтобы пустить скупую мужскую слезу. Слишком впечатлительным оказался для нас этот прекрасный осенний день.

Я чувствовал, как внутри меня зарождается что-то новое, пока непонятное, но требовательное. Все, что произошло под этими вековыми деревьями несколько минут назад, перевернуло моё представление о прошедшей войне и разрушило убеждение в том, что все погибшие в годы войны воины погребены и покоятся в братских и одиночных могилах. Останками этого неизвестного воина, пролежавшего незахороненным более сорока лет, нам открылась обратная, не известная ранее сторона Великой Отечественной войны – нет, не все погибшие воины Красной Армии достойно похоронены в братских и одиночных могилах. Всё, что мы ранее знали о работе поисковиков в других регионах, казалось нам далёким и не впечатляющим. Но теперь, когда сами, на практике, прикоснулись к прошлому, поиск приобрёл для нас новый смысл.

Сразу же вспомнил о том, что моя бабушка Анна Фоминична, проживающая в деревне Устрожино, всё ещё продолжает ждать своего старшего сына, погибшего где-то на Западном фронте в 1942 году. Вполне возможно, что и его косточки также лежат сейчас где-то в подмосковных лесах. Думая обо всём этом, я даже не мог представить себе того, что с этого самого дня вся моя оставшаяся жизнь будет принадлежать тем, кто сложил свою голову на полях сражений самой кровавой войны из всех войн, когда-либо происходивших на нашей планете.

Приближался вечер. Потускневшее солнышко едва пробивало плотный строй деревьев. Его свет, отражаясь от атласной поверхности молодых веток, образовывал радужные круги внутри кроны деревьев, где всё ещё порхали жёлтенькие синички. Мы молча допили остывший чай и начали собираться в обратную дорогу. На ветке клёна, склонившейся к потухшему костру, словно прощаясь с нами, одинокий жёлтый листок с абсолютно ровными интервалами по времени, словно маятник часов, поворачивался навстречу уходящему солнцу и возвращался назад. С изумлением и восторгом мы смотрели на это чудо, не понимая, как такое может быть при полном отсутствии ветра. Анна Фёдоровна подставила листочку тыльную сторону своей ладони и он, коснувшись её, замер. Но стоило убрать ладонь, всё повторялось в том же порядке. Уходили молча, не раз оборачиваясь в сторону потухшего костра, где с нами прощался одинокий и, возможно, последний листок уходящей осени.

Еще издали увидели «Ниву». Казалось, что и все растущие рядом кусты были окрашены в её изумрудный цвет, настолько ярким он был сейчас в уже начинающем темнеть лесу. У автомобиля Анна Фёдоровна неожиданно попросила нас: «Дайте мне один «Кайнок». Я его поставлю на сервант и буду вспоминать наш сегодняшний поход. Мне, наверное, больше не выйти в лес. Я сегодня это поняла».

Виктор отобрал самый чистый и передал его Анне Фёдоровне.

Назад возвращались прежней дорогой, по проложенной утром колее, и вскоре были на пути между Большухой и Верхней Песочней. Уже смеркалось. Прямо перед нами, за речкой Песочней, над лесом, там, где раньше был посёлок Корягино, во весь горизонт растекалась алая полоса света. Это солнце уносило наш необыкновенный день на другой край планеты. До свидания, день! До следующей встречи, «Буренки!»

Р.S. Борис Николаевич Науменко к нам больше не приедет. Но мы будем продолжать с ним общаться по телефону. К этому времени он забудет о старых военных складах и сокровищах, на раскопки которых мы так и не решимся, и найдёт новые. Осенью 1985 года, находясь на очередной учебной сессии в Москве, я вновь встречусь с Науменко.

Борис Иванович Романенко всё ещё надеялся найти следы Кондратюка в нашем городе и попросил привезти подробную карту района. Он отвезёт меня на квартиру к Борису Николаевичу, где мы неожиданно станем свидетелями интереснейшей работы Бориса Николаевича и его знакомого из Новосибирской области. Сидя за одним столом, они с закрытыми глазами будут ставить многочисленные точки на рулоне стенных обоев с обратной их стороны. Тем временем, я обратил внимание на картину, стоящую у окна. В простой деревянной рамочке красовался своей белоснежной шапкой вулкан Фудзияма - символ и священное место Японии. В рамке не было стекла, и на картине хорошо были видны очертания лежащего зверя, похожего на волка или собаку, нанесённые поверх картины простым карандашом.