Рыцарь счастья

«Рыцарем счастья» Гумилёв назвал себя сам. Это не значит, конечно, что жизнь он прожил долгую и счастливую. Смыслообразующим словом здесь является – «рыцарь». Современники тоже часто называли Гумилёва рыцарем «Серебряного века», стиха, духа.
В нашем сознании, когда речь заходит о Гумилёве, прежде всего всплывают два высоких понятия – «поэт» и «офицер». А ведь ни первые его стихотворные опыты не указывали на будущего Поэта, ни тем более жизненный его путь до первой Мировой войны не предполагал будущего офицера. У него даже Кадетского корпуса за плечами не было, в отличие от многих его друзей, того же Г. Иванова, волею судеб пережившего Гумилёва почти на сорок лет. В 1958 году, уже будучи тяжело больным и чувствуя приближение смерти, Г.Иванов написал такие строки:

Зимний день. Петербург. С Гумилёвым вдвоём
Вдоль замерзшей Невы, как по берегу Леты,
Мы спокойно, классически просто идём,
Как попарно когда-то ходили поэты.

Прожив долгую для поэта жизнь, он был знаком со многими выдающимися личностями, но в попутчики себе по дороге вечности выбрал именно Гумилёва. Может быть, потому что не только поэзия, но и сама судьба его достойна поклонения.
Гумилёв был убеждён, что «не только стихи, но и сама жизнь поэта должна поражать людей», и вёл себя соответственно. Судьба благоволила ему, как, наверное, всегда благоволит натурам сильным и целеустремлённым. Учителями его были И.Анненский и В.Брюсов, друзьями – Г.Иванов и О.Мандельштам, оппонентами по литературным спорам – А.Блок и М.Горький. Женой его была Анна Ахматова. На дуэли он стрелялся с М.Волошиным, и, естественно, на Чёрной речке. Довольствоваться малым Гумилёв не умел. Если он путешествовал, то по диким дебрям Африки, если воевал, то так, что «…святой Георгий тронул дважды/Пулею нетронутую грудь».
Да и провозглашение нового литературного направления – акмеизма, во многом обусловлено тем, что не мог себе Гумилёв позволить долго ходить в учениках, даже у великих своих учителей-символистов. Ему пора было становиться Мэтром.
Обстоятельства, от него не зависящие, как бы подталкивали его к будущей славе. В первую очередь, выразилось это в том, что детские годы поэта прошли в Царском Селе. Том самом, которое воспел Александр Пушкин, в котором жил и работал директором гимназии Иннокентий Анненский, про которое Анна Ахматова сказала так: «…Царскосельский воздух был создан, чтобы песни повторять».
Наиболее значимым в его судьбе стало знакомство с гимназисткой Аней Горенко, будущей Анной Ахматовой. Встреча эта не принесла им счастья, но обогатила русскую поэзию многими шедеврами. Брак их длился восемь лет, хотя, судя по хронологии, они постоянно куда-то разъезжались. Гумилёв предпочитал Африку. Свое последнее путешествие туда в 1913 году он совершил даже в роли руководителя экспедиции Императорской Академии наук.
1917-й год Гумилёв встретил в окопах, а весной был командирован в состав экспедиционного корпуса, расквартированного во Франции. Больше он участия в боевых действиях не принимал. В том же году он пишет пророческое стихотворение «Предзнаменование»:

«Мы покидали Соутгемптон,
И море было голубым,
Когда же мы пристали к Гавру,
То чёрным сделалось оно.
Я верю в предзнаменованья,
Как верю в утренние сны.
Господь, помилуй наши души:
Большая нам грозит беда».

Тем не менее, в апреле 1918 года Гумилёв с неимоверными трудностями возвращается в охваченную пожаром Россию, из которой люди его круга в это время бегут. Друзья в Лондоне пытаются его отговорить, но «поэт должен поражать людей не только стихами». И вот что поразительно – едет он не только к скорой гибели, но и к лучшим своим стихам. Именно в эти последние отпущенные ему судьбой годы в холодном и голодном Петрограде написаны «Память» и «Шестое чувство», «Слово» и «Заблудившийся трамвай».
Последний прижизненный сборник Гумилева «Огненный столп» - вершина его творчества – вышел в свет в августе 1921 года, когда поэт уже находился в тюрьме.
Арестовали его как участника контрреволюционного заговора, хотя вряд ли он принимал в нём серьёзное участие. 25 августа 1921 года Гумилёва расстреляли «как явного врага народа и рабоче-крестьянской революции».
Смерть, а тем более насильственная, по сути своей не может быть красивой. Но для Гумилёва даже она сделала исключение. В легенде, которую он сам о себе складывал, она стала звеном, соединяющим его жизнь с бессмертием.

Раиса КЫЛИНА.

Городская библиотека №1.