Свежий номер
У одной очень бедной старушки была курица,
чёрная, хохлатая, с блестящими глазами, красивая, стройная, а главное – несла
много яиц, по яйцу каждый день, а иные говорят - даже по два яйца; переставала
нестись только в то время, когда линяли у ней перья: это было в начале весны и
осени – недель шесть в году.
Старушка кормила курицу, а курица кормила старушку, то есть носила яиц столько, что старушка, продавая их, могла на полученные деньги покупать себе, что нужно. Так они обе жили счастливо и почти никогда не разлучались: старушка в избе, и курица в избе; старушка побредёт по двору, и курица за ней; старушка пойдёт рыться на огород, и курица, точно будто ей помогает, тоже лапками разбрасывает землю. Если, бывало, старушка летом, сидя на солнце, о чём-нибудь задумается и загрустит, курица сядет к ней на колени, да так и глядит ей в глаза, будто хочет спросить: о чём это, бабушка, ты задумалась? Но однажды, Бог знает, что такое сделалось с курицей; старушка пришла к лукошку, чтобы вынуть снесённые яйца, и чуть не обмерла со страху: вместе с обыкновенными яйцами были такие странные: одно было по виду совершенно как дуля или груша, только белая; другое как-то калачиком, как полумесяц; третье яйцо бы как яйцо, только на нём были нарисованы чьи-то рога.
Это иногда бывает, неизвестно отчего; беды в этом никакой нет. Но, к несчастью, старуха ничему не училась, не читала ни о птицах, ни о животных и подумала, бедная, что это значит что-нибудь худое.
Думала она, думала, что ей делать, и пошла посоветоваться к соседке, тоже старухе. Соседка, выслушав её, покачала головой и сказала: «Ну, матушка, твоё дело плохо! Иди ты скорей домой, побросай все яйца – да не дотрагивайся до них руками, а курицу зарежь и мясо её кинь собакам!»
Дела тут плохого не было. Яиц бросать не надобно было, курицу резать – и подавно. Соседка говорила то же, что говорят женщины, не умеющие ни читать, ни писать, ничего незнающие. Но старуха ей поверила: пришла домой, отворотившись, вывалила из лукошка все яйца в яму и закопала их землёй. Но резать курицу ей смерть не хотелось; она только взяла её, вынесла за огород и пустила в конопляник. Когда она воротилась домой, скучно ей стало без курицы: в избе, на дворе, на огороде - нигде ей быть не нравится, ходит взад да вперёд, точно будто что-нибудь потеряла.
Наступил вечер; пошёл дождь; старуха села под окном, смотрит в поле и видит: её хохлатка вся мокрая, с помятыми перьями, с распущенными крыльями пробирается по борозде и прямо к избушке. Старушка, напуганная соседкой, будто от курицы ей будет худо, захлопнула окно и пошла прочь. Курица жалобно кричала, просилась в избу, взлетала к окну и хлопала в него крыльями. Старуха плакала, жалея о несчастной, бесприютной птице, в непогоду выгнанной из дому, но впустить её всё-таки не впустила.
Наконец курица замолкла; старуха легла спать, но долго не могла заснуть; чуть сомкнёт глаза, точно и проснётся: ей всё казалось, будто в избу просится курица и хлопает по окну мокрыми крыльями и будто жалобно говорит: «Пусти же меня, бабушка! Ведь мне холодно! Боже мой! Как бушует ветер! Как рубит дождь!»
Наконец курица куда-то совсем пропала и не являлась ни наяву, ни во сне. Но старуха не могла забыть о ней и всё очень жалела.
Прошло месяца два. Старуха стала думать, как бы ей купить другую курицу; но на какую не посмотрит, ни одна ей не нравится, ни одной нет такой хорошей, как была её хохлатка. Стоит однажды старуха у ворот, такая печальная.…Видит: чья-то чужая курица идёт с большим стадом цыплят.
Старухе сделалось ещё грустнее. «Бывало так-то моя хохлаточка ходит со своими детенятами!» - сказала она; а теперь её, должно быть, и на свете нет!»
Но вот курица бежит всё ближе и ближе. И как же обрадовалась старушка! Это была её курица. Хохлаточка нанесла яиц в коноплях, вывела там детей и пришла с ними домой. Старушка впустила в избу цыплят; у ней развелось целое стадо кур; они стали нести ей множество яиц, и старушка начала жить ещё счастливее прежнего. Впредь старуха не верила уже на слово всяким бредням глупых приятельниц своих.
Фото из открытых источников.
Старушка кормила курицу, а курица кормила старушку, то есть носила яиц столько, что старушка, продавая их, могла на полученные деньги покупать себе, что нужно. Так они обе жили счастливо и почти никогда не разлучались: старушка в избе, и курица в избе; старушка побредёт по двору, и курица за ней; старушка пойдёт рыться на огород, и курица, точно будто ей помогает, тоже лапками разбрасывает землю. Если, бывало, старушка летом, сидя на солнце, о чём-нибудь задумается и загрустит, курица сядет к ней на колени, да так и глядит ей в глаза, будто хочет спросить: о чём это, бабушка, ты задумалась? Но однажды, Бог знает, что такое сделалось с курицей; старушка пришла к лукошку, чтобы вынуть снесённые яйца, и чуть не обмерла со страху: вместе с обыкновенными яйцами были такие странные: одно было по виду совершенно как дуля или груша, только белая; другое как-то калачиком, как полумесяц; третье яйцо бы как яйцо, только на нём были нарисованы чьи-то рога.
Это иногда бывает, неизвестно отчего; беды в этом никакой нет. Но, к несчастью, старуха ничему не училась, не читала ни о птицах, ни о животных и подумала, бедная, что это значит что-нибудь худое.
Думала она, думала, что ей делать, и пошла посоветоваться к соседке, тоже старухе. Соседка, выслушав её, покачала головой и сказала: «Ну, матушка, твоё дело плохо! Иди ты скорей домой, побросай все яйца – да не дотрагивайся до них руками, а курицу зарежь и мясо её кинь собакам!»
Дела тут плохого не было. Яиц бросать не надобно было, курицу резать – и подавно. Соседка говорила то же, что говорят женщины, не умеющие ни читать, ни писать, ничего незнающие. Но старуха ей поверила: пришла домой, отворотившись, вывалила из лукошка все яйца в яму и закопала их землёй. Но резать курицу ей смерть не хотелось; она только взяла её, вынесла за огород и пустила в конопляник. Когда она воротилась домой, скучно ей стало без курицы: в избе, на дворе, на огороде - нигде ей быть не нравится, ходит взад да вперёд, точно будто что-нибудь потеряла.
Наступил вечер; пошёл дождь; старуха села под окном, смотрит в поле и видит: её хохлатка вся мокрая, с помятыми перьями, с распущенными крыльями пробирается по борозде и прямо к избушке. Старушка, напуганная соседкой, будто от курицы ей будет худо, захлопнула окно и пошла прочь. Курица жалобно кричала, просилась в избу, взлетала к окну и хлопала в него крыльями. Старуха плакала, жалея о несчастной, бесприютной птице, в непогоду выгнанной из дому, но впустить её всё-таки не впустила.
Наконец курица замолкла; старуха легла спать, но долго не могла заснуть; чуть сомкнёт глаза, точно и проснётся: ей всё казалось, будто в избу просится курица и хлопает по окну мокрыми крыльями и будто жалобно говорит: «Пусти же меня, бабушка! Ведь мне холодно! Боже мой! Как бушует ветер! Как рубит дождь!»
Наконец курица куда-то совсем пропала и не являлась ни наяву, ни во сне. Но старуха не могла забыть о ней и всё очень жалела.
Прошло месяца два. Старуха стала думать, как бы ей купить другую курицу; но на какую не посмотрит, ни одна ей не нравится, ни одной нет такой хорошей, как была её хохлатка. Стоит однажды старуха у ворот, такая печальная.…Видит: чья-то чужая курица идёт с большим стадом цыплят.
Старухе сделалось ещё грустнее. «Бывало так-то моя хохлаточка ходит со своими детенятами!» - сказала она; а теперь её, должно быть, и на свете нет!»
Но вот курица бежит всё ближе и ближе. И как же обрадовалась старушка! Это была её курица. Хохлаточка нанесла яиц в коноплях, вывела там детей и пришла с ними домой. Старушка впустила в избу цыплят; у ней развелось целое стадо кур; они стали нести ей множество яиц, и старушка начала жить ещё счастливее прежнего. Впредь старуха не верила уже на слово всяким бредням глупых приятельниц своих.
Фото из открытых источников.