Свежий номер
В канун Дня Победы в нашем городе
побывал Александр Константинович Михаленко – кинодокументалист, журналист,
почётный член Союза писателей России, член «Офицеров России», Президент
кинопродюсерской компании «Наш дом – Земля». Он представил кировчанам
документальный фильм, основной материал для которого отснят летом 2017
года. По первоначальному замыслу, это
должен был быть фильм для семейного
архива. Но встречи с краеведами и жителями д. Липовка, изучение боевых действий
на территории района, а также жестокие расправы с местным населением, произвели
такое глубокое впечатление на режиссёра, что получился часовой документальный
фильм. Его презентация состоялась в ДК «Юбилейный». А.К.Михаленко мастерски
сочетал чёрно-белые кадры кинохроники с яркой реальностью мирного времени. Через историю одной семьи - московского
писателя Юрия Рябинина – он сумел показать трагедию всего советского народа в
период Великой Отечественной войны.
Надо отметить, что тема войны волнует
Михаленко ещё и потому, что его отец – Константин Фомич Михаленко – участник
войны, Герой Советского Союза. Он совершил 997 боевых вылетов, установив
мировой рекорд по налёту. После войны прославился как один из опытных полярных лётчиков, ему
поручались самые ответственные задания в Арктике и Антарктике. Именно он и
рассказал однажды сыну историю, которая произошла южнее Кирова в районе
д.Дмитровка. Александр Константинович Михаленко передал этот материал в
редакцию «Знамени труда». Предлагаем его вниманию читателей.
Факел
на снегу
Однажды командиру 680-го авиационного полка
полковнику А.Меняеву пришло письмо из Братска от Аллы Яковлевны Феклиной. «Мой
отец, Яков Иванович Феклин, служил в вашем полку, - пишет она. – У меня растёт
сын Андрюшка. И чем он становится старше, тем чаще просит рассказать ему про
деда: как он воевал, как бил фашистов, как погиб. А я и сама об этом почти
ничего не знаю. Если Вы что-то помните, расскажите, пожалуйста, каким был мой
отец, как он сражался, где и при каких обстоятельствах погиб…»
Письмо это полковник передал мне. И
сразу нахлынули воспоминания.
…Осень 1941 года. Жестокие бои идут уже
под Москвой. Для защиты своей столицы страна «мобилизует резервы вдали от
фронта. В глубоком тылу создаются и оснащаются оружием новые воинские части.
Среди них формируется наш 680-й авиационный полк. Полк – это самолёты и люди.
Самолёты – «У-2». Небесные тихоходы, простейшие учебные бипланы, собранные по
военным училищам и сибирским аэроклубам. И всё же нам, людям вновь
сформированного полка, придётся воевать на этих самолётах. Как? Для нас,
новичков, это пока проблематично. Через год, когда полк, преклонив колени перед
боевым знаменем, даст клятву гвардейцев - «Ни шагу назад!» - вопрос этот будет
уже снят с повестки дня: о подвигах лётчиков-гвардейцев будет знать вся страна.
А пока стоят наши самолёты рядом с грозными истребителями и бомбардировщиками,
и такой у них вид, что не приходится обижаться на данное им прозвище
«кукурузник», которое точно пристало и к нашему самолёту, и к нам, лётчикам с
«У-2»…
Люди у нас в полку разные. Мне думается,
всех нас можно было разделить на две категории – военных и штатских. Если
сбросить со счетов нас, штурманов, недавних выпускников военного училища,
подчёркнуто блистающих воинской выправкой, да ещё десятка кадровых офицеров,
остальные призваны из запаса и являют собой представителей самых мирных
профессий: учителя, агрономы, шофёры, бухгалтеры, токари… Что ж, солдатами не
рождаются, ими становятся по необходимости. Так стала солдатами и эта пятёрка
мирных людей – инструкторы Омского аэроклуба Бекишев, Елин, Киреев, Маслов и
Феклин.
Яков Феклин – командир звена. Киреев и
Маслов – лётчики в этом звене. Богачёв, Сикора и я, Константин Михаленко, -
штурманы в звене Феклина. Три самолёта – звено, 9 – эскадрилья. Феклин – её
парторг. У нас уже скопился боевой опыт. Мы бомбили вражеские укрепления,
делали налёты на скопления танков, имеем на своём счету разгромленный аэродром
фашистов.
Наш командир - кумир всей эскадрильи. Ребята смотрели на него с восхищением, во
всем старались подражать ему. С ним – в любой полёт, навстречу любой опасности.
Однажды был отдан приказ – летчики полетят без штурманов. В задней кабине
каждого самолета, на месте штурмана, уложены мешки с продовольствием, ящики с
боеприпасами, медикаменты. На обратном пути в освободившиеся от грузов кабины
сядут раненые бойцы конного корпуса генерала Белова – те, что проводят глубокий
рейд по тылам противника.
Накануне конники Белова связались по радио со штабом нашей армии. Указали
район, подобранный для посадки, и обусловили сигналы: четыре костра.
В сумерках я провожал наших лётчиков к самолетам. Они стояли рядом. В свете зелёной
ракеты – сигнала к вылету – я видел улыбающееся лицо Феди Маслова, серьезное –
Михаила Киреева, и поднятую к лицу меховую рукавицу Якова Феклина. Этим жестом
он приказывал летчикам рулить за собой. Я смотрел им вслед, смотрел, как их
самолёты один за другим бегут мимо тусклых фонарей старта и тают в глубине звёздной
ночи.
О том, что произошло, мы узнали в ту же ночь от ребят. И хотя сбивчив и скуп
был их рассказ, но каждая деталь героической гибели нашего товарища врезалась в
память так, словно и мы были с ними в том полёте, словно мы были свидетелями
подвига нашего командира.
Слушайте, Алла, я расскажу, как погиб ваш отец.
Командир уверенно набрал высоту. За ним – и вся девятка. Впереди, чуть правее
курса, поднимаются желтые цепочки грассирующих снарядов. Где-то впереди, за
линией фронта, расположилась маленькая железнодорожная станция, которую
прикрывают зенитки врага. Ведущий самолет идет прямо, не меняя курса. Зенитная
оборона станции включается немедленно. Прожекторные лучи врубаются в строй
девятки слепящим пучком. Огненной россыпью несутся снаряды.
Еще час полёта. Время от времени Яков Феклин поглядывает на проплывающую внизу
землю, сравнивая её очертания со схемой, твердо отчеканенной в памяти. Надежда
только на неё – в планшет с картой заглядывать просто нет возможности. Сейчас
должен показаться лесной массив. Так и есть. Точно. Где-то здесь должна быть
посадочная площадка. А вот и она: четыре костра. Но что это? Рядом точно такая
же площадка с четырьмя кострами, расположенными прямоугольником. Еще одна
посадочная полоса? Выходит, немцы перехватили радиограмму и устроили ловушку?
Как проверить? Как узнать, какая площадка наша, а какая ложная? Пока он
лихорадочно ищет ответы на эти вопросы, подтягиваются остальные самолёты.
Феклину видны голубые выхлопы их моторов. Самолёты беспомощно кружат над
кострами. Как быть? Возвращаться, не выполнив задание? Но ведь их ждут, на них
так надеются! Значит, кто-то должен рискнуть. Без этого не определить, где
свои, а где враги. Кто-то должен решиться и совершить посадку вслепую, рискнуть
во имя спасения других.
Я не был рядом с вашим отцом в те минуты, Алла, и не знаю, о чём он думал. Но,
зная его, уверен: он не думал о смерти. Он мог думать только о жизни, наш
командир звена, наш парторг. О жизни товарищей, которые кружат рядом с ним в
воздухе, ожидая его решения. О кавалерии армии Белова, зажатой со всех сторон
во вражеское кольцо и ждущей от лётчиков продовольствие, боеприпасы,
медикаменты.
И он пошёл вперёд. По ведению сердца, по долгу коммуниста. Для этого он включил
аэронавигационные огни, чтобы его самолет видели остальные. Для этого он сделал
еще один прощальный круг над кострами. Я и сегодня ясно вижу его в этот
страшный миг, когда самолёт его, обозначенный цветными огнями, беззащитный, пошёл
на посадку.
Ребята поняли всё. С замиранием сердца они следили за посадкой командира. Ближе
всех оказался Фёдор Маслов. Он ясно видел, как Феклин включил посадочную фару,
и свет её заскользил по ровной поверхности снега. Как он сел, развернулся и
вырулил к кострам. «Свои, свои!», - не помня себя от радости, готов был
закричать Маслов. И вдруг перед его глазами молнией пронеслись жёлтые светляки
трассирующих пуль. Последнее, что он увидел, был огромный факел – горящий
самолёт Феклина.
… Мы молча сидели в землянке КП – Федор Маслов и я. Начальник штаба диктовал
текст боевого донесения: «Задание выполнено. Не вернулся на базу самолёт
младшего лейтенанта Феклина. Факт гибели подтверждён очевидцами».
Дорогая Алла! Вы спрашиваете, где могила отца. Её нет, и нет памятника ему. Но
огненный факел его горящего самолёта хранится в памяти Маслова, в памяти наших
лётчиков, которые видели это, в памяти всех его друзей. И факел этот слился с
образом вашего отца, который отдал жизнь для спасения других.
Каждый год 9 мая мы, однополчане, собираемся на Красной площади и молча,
опустив головы, стоим у Вечного огня. И снова оживает в памяти то, что никогда
не умрёт: лесная лужайка с четырьмя кострами по углам и факел на фоне тёмного
леса. Факел бессмертия. Не от него ли, не от тысяч ли других таких же, и зажёгся
Вечный огонь славы?
К. Михаленко,
капитан
запаса, Герой Советского Союза.
От редакции.
Александр Константинович Михаленко
сообщил, что в архивных документах есть запись - младший лейтенант, командир
звена Яков Феклин 10.02.1942 г. пропал без вести в районе д.Дмитровка
Смоленской, а ныне Калужской, области, в районе восточнее г. Людиново и южнее
г. Кирова. Возможно, местные жители что-то помнят о гибели лётчика. Обращаемся
к краеведам, которые могли бы оказать бесценную помощь. Хотелось бы, чтобы этим фактом
заинтересовались поисковые отряды и установили место гибели героя Якова
Феклина.
Интересные
факты о «кукурузнике»
7 января
1928 года совершил первый полет У-2, больше известный как «кукурузник».
Легендарный самолет был разработан советским авиаконструктором Николаем
Поликарповым. Позднее «кукурузником» стали называть небольшие советские
одномоторные самолеты.
По самой распространенной версии название «кукурузник» произошло от того, что
данные машины использовались для обрабатывания полей кукурузы, так как растения
высотой около 2-х метров с помощью наземной техники обрабатывать было
проблематично. Другая версия — название пошло от низкого, бреющего полета —
практически на высоте кукурузы. Кроме того, считалось, что самолет мог
приземлиться практически везде, в том числе и на обрабатываемые им же
кукурузные поля.
ОБУЧАЮЩИЙ САМОЛЕТ
В середине 1920-х годов в СССР возникла необходимость в самолете
«первоначального обучения», что и привело к созданию У-2.
Испытания, которые проводил легендарный летчик Михаил Михайлович Громов,
показали великолепные летные качества У-2. «Все фигуры за исключением штопора
самолет делает нормально, что же касается штопора, то ввод самолета в таковой
труден, выход же из штопора очень легкий», — отмечалось в кратком отчете
Громова.
Тысячи летчиков получили на этом самолете «путевку в небо». Он обладал
прекрасными пилотажными качествами.
У-2 являлся одним из самых массовых самолётов в
мире. Общее число произведенных самолетов превышало 40 000. Сравниться с У-2
может только американский «Цессна 172 (построено свыше 43 000 самолетов). У-2
сыграл большую роль в истории отечественной и мировой авиации. На этой машине
учились летному делу десятки тысяч летчиков. Как и автомат Калашникова, У-2 был
дешевым в производстве и неприхотливым в эксплуатации.
В 1944 году, после смерти Поликарпова, машину в честь ее создателя
переименовали в По-2. Биплан Поликарпова строился серийно до 1953 года.
ПРОЛЕТАЯ МЕЖДУ БЕРЕЗАМИ
Пилотажные качества У-2 были уникальными. Он с трудом входил в штопор и выходил
из него с минимальным запаздыванием. Рассказывают, что однажды легендарный
пилот Валерий Чкалов у земли развернул «кукурузник» по крену почти на 90
градусов, чтобы пролететь между двумя березами, расстояние между которыми было
меньше размаха крыльев.
По схеме самолёт У-2 — типичный биплан с мотором воздушного охлаждения М-11
мощностью всего лишь 100 лошадиных сил. Аналогичную мощность имеют многие
современные легковые автомобили. При этом для своего времени «кукурузник» был
самым большим в мире одномоторным бипланом за всю историю авиации.
БЕСПОКОЯЩИЕ НАЛЕТЫ
У-2 широко применялись для так называемых «беспокоящих налётов» по ночам на
прифронтовые расположения войск противника. Несмотря на небольшую бомбовую
нагрузку, подобные бомбардировки имели определённый эффект. С малой высоты
бомбометание производилось с очень высокой точностью, несмотря даже на тёмное
время суток и примитивные средства прицеливания. Сбить самолет было трудно – он
летал почти бесшумно. После сброса бомб бомбардировщик старался быстро уйти,
набирая максимальную скорость.
Фашистские солдаты называли эти самолеты, доставлявшие им массу хлопот, «Kaffeemühle»
(кофемолка) и «Нaltsnähmaschine» (швейная машина).
СВЯЗЬ И РАЗВЕДКА
На войне «кукурузник» в основном использовался в качестве разведчика и самолета
связи. Также имелся и санитарный вариант. Благодаря способности взлетать с
любой площадки, самолет широко применялся при работе с партизанами. Кроме того,
самолёты У-2 использовались также для сброса с парашютом небольших диверсионных
и разведывательных групп и одиночек.
Источник: https://fishki.net/1236639-interesnye-fakty-o-legendarnom-kukuruznike.html
