Свежий номер
Блокада Ленинграда длилась с 8 сентября 1941 по 27 января 1944 года – 872 дня. За
время блокады от голода и лишений погибло свыше 630 тысяч ленинградцев. Эта
цифра была озвучена на Нюрнбергском процессе. По другой статистике, цифра может
достигать 1,5 миллиона человек. Только 3% смертей приходятся на фашистские
артобстрелы и бомбёжки, остальные 97% погибли от голода. Мёртвые тела, лежащие
на улицах города, воспринимались прохожими как обыденное явление. Большинство
погибших в блокаду похоронены на Пискаревском мемориальном кладбище. В этом
году тысячи лениградцев пришли к монументу Матери-Родины, чтобы почтить память
своих родных и близких, умерших от голода, холода во время блокады, а также
похороненных в братских могилах защитников Ленинграда.
«Блокадная книга»
В январе 2019 года мы
отметили два события, которые оставили заметный след в истории нашей страны. 1
января – 100 лет со дня рождения Даниила Гранина, в связи с чем 2019 год указом
Президента РФ объявлен Годом писателя. 27
января – День воинской славы России, 75 лет со дня снятия блокады
Ленинграда. Этим датам был посвящён Урок
памяти, который прошёл в СОШ №1. Старшеклассники (кл. рук. Е.Н. Файнгольд)
узнали о подвиге жителей Ленинграда, которые в период Великой Отечественной
войны оказались во вражеском кольце блокады. Живой урок истории и литературы
подготовили для учащихся работники городской библиотеки №1 И.И.Чернышова и
Г.В.Богданова.
Старшеклассникам представили «Блокадную книгу», которую написал Д.Гранин в соавторстве с белорусским писателем А.Адамовичем. Они беседовали с людьми, пережившими блокаду, записывали на магнитофон их рассказы. Сам Даниил Гранин говорил о том, что «Блокадная книга» - это книга воспоминаний. Авторы из 200 рассказов и многочисленных дневников отобрали только три, которые их наиболее поразили.
«Блокадная книга»
была написана в 1977 году. А выпущена в «Лениздате» только в 1984 году, да и то
с многочисленными исправлениями и сокращениями. Долгое время книгу не
пропускала цензура.
В 1994 году умер Алесь Адамович. Стотысячным тиражом вышло
последнее издание «Блокадной книги».
В январе 2013 года книга была переиздана пятитысячным
тиражом. Она дополнена несколькими главами, фрагментами верстки журнала «Новый
мир», перечеркнутыми советскими цензорами, а также блокадными фотографиями из фонда
Государственного музея истории Санкт-Петербурга и личного архива Даниила
Гранина.
«Хроники
непобеждённого города» - так ещё называют «Блокадную книгу». Для писателей было
важно выяснить не только историческую картину того периода, но и состояния
людей, их мысли и чувства, желания, ведь им пришлось пройти через немыслимые
испытания.
Испытание
голодом
В июле 1941
года была введена карточная система снабжения. Единственным источником питания
являлась карточка. Она была дороже денег. Большинство жителей получали всего по
Врач-психиатр Майя Яновна Бабич вспоминает о своём
приятеле: «…Это было в начале января. Приходит на квартиру ко мне мой школьный
приятель Толя. Это такой поэт был, витал в облаках, говорил о проблеме «быть
или не быть?» В школе он был таким мальчиком с возвышенными интересами. И вот
приходит - лицо серо-зеленое такое. Глаза совсем вытаращенные, и говорит: «У
тебя не сохранился твой кот?» А у нас кот был. Я говорю: «Ну что ты! А что?» -
«А мы хотели бы его съесть!» Мама и бабушка у него лежали. И вот он ушел. Он
был такой ужасный, такой грязный, тощий».
Когда есть было совсем нечего, то ленинградцы старались
использовать всё: дуранду (подсолнечный жмых), шкуры животных (из них можно
было варить студень), столярный клей (тоже на студень), «сладкую» землю. Ели
животных: кошек, собак, ворон… Чувство брезгливости уходило на второй план, главное
было - выжить!
О том, как голодное состояние меняло человека, можно судить
из следующего эпизода. Эту историю рассказала Гранину и Адамовичу Мария
Васильевна Машкова. Она в 1941 году занималась эвакуацией детей сотрудников
Публичной библиотеки. К сожалению, дорогу перерезали, и Мария Васильевна
вернулась с детьми в Ленинград. «…В числе детей, с которыми я уезжала, был
мальчик нашей сотрудницы - Игорь, очаровательный мальчик, красавец. Мать его
очень нежно, со страшной любовью опекала. А потом этот Игорь потерял карточки.
И вот уже в апреле месяце я иду как-то мимо Елисеевского магазина (тут уже
стали на солнышко выползать дистрофики) и вижу - сидит мальчик, страшный, отёчный
скелетик. «Игорь? Что с тобой?» - говорю. «Мария Васильевна, мама меня выгнала.
Мама мне сказала, что она мне больше ни куска хлеба не даст». - «Как же так? Не
может этого быть!» Он был в тяжелом состоянии. Мы еле взобрались с ним на мой
пятый этаж, я его еле втащила. Мои дети к этому времени уже ходили в детский
сад и ещё держались. Я накормила Игоря и пошла с ним на улицу Чехова. Входим. В
комнате страшная грязь. Лежит эта дистрофировавшаяся, всклокоченная женщина.
Увидев сына, она сразу закричала: «Игорь, я тебе не дам ни куска хлеба. Уходи
вон!» В комнате смрад, грязь, темнота. Я говорю: «Что вы делаете?! Ведь
осталось всего каких-нибудь три-четыре дня, - он пойдет в школу, поправится». -
«Ничего! Вот вы стоите на ногах, а я не стою. Ничего ему не дам! Я лежу, я
голодная…» Вот такое превращение из нежной матери в такого зверя! Но Игорь не
ушел. Он остался у нее, а потом я узнала, что он умер».
Эта история показывает, что голод способен превращать людей
в животных. Но были и другие истории, и их гораздо больше. Трогательную историю
о раннем взрослении вспоминает Ирина Киреева: «Помню, привезли ребят-близнецов…
Вот родители прислали им маленькую передачу: три печеньица и три конфетки.
Сонечка и Сереженька - так звали этих ребятишек. Мальчик себе и ей дал по
печенью, потом печенье поделили пополам. Остаются крошки, он отдает крошки сестричке.
А сестричка бросает ему такую фразу: «Сереженька, мужчинам тяжело переносить
войну, эти крошки съешь ты». Им было по три года». Дети начинали взрослеть
гораздо раньше, т.к. детство их омрачено войной.
Авторы книги часто задаются вопросом: «Как выжили
ленинградцы?» И сами же приводят истории, которые показывают, что только
взаимовыручка, поддержка, любовь помогли не опуститься в бездну, а выжить.
Героический
труд
В блокадном Ленинграде, измученном, обессиленном,
продолжалась работа большинства учреждений: типографии печатали газеты,
почтальоны разносили письма, рабочие трудились на заводах, многие люди
расчищали завалы в городе, убирали трупы; работали поликлиники и детские сады,
школы, продолжалась работа в архивах и библиотеке. Работа помогла людям
отвлечься от главной проблемы - мысли о еде.
Многие мужчины ушли на фронт, их заменяли в тылу женщины и
дети. Вспоминает Ольга Николаевна Мельникова-Писаренко: «Я случайно попала туда
(на Кировский завод). Смотрю - подростки, мальчики по двенадцать-тринадцать
лет, девочки по четырнадцать лет стоят у станков и работают. Они заменили своих
отцов или своих старших братьев. Этим подросткам подставляли скамейки или ящики
для того, чтобы они могли работать».
Была особо важная работа - спасать город от эпидемий, т.е.
убирать с улиц тела умерших. Чаще всего этим занимались женщины. А.М. Арсеньева
рассказывала: «Я боялась покойников, а пришлось грузить эти трупы. Прямо на
машины с трупами садились сверху и везли. И сердце было как бы выключено.
Почему? Потому что мы знали, что сегодня я везу их, а завтра меня повезут,
может быть. Но кто-то ведь останется жив. Мы твердо верили, что город ни за что
немцам не взять».
Проблема
холода
С наступлением холодов положение ленинградцев усугубилось:
истощились запасы топлива, турбины электростанций остановились, отопление,
водопровод, канализации вышли из строя. Истощённым, обессиленным ленинградцам
приходилось проделывать огромный путь, чтобы достать воды, дров. У многих в
квартирах были печи-буржуйки. Топили дровами, а когда их не было, в ход шли
книги, мебель… Окна в квартирах закрывали одеялами, чтобы теплее было. Ходили и
спали одетыми.
В общей сложности от голода, холода, дистрофии, постоянных
бомбёжек и обстрелов погибло не менее миллиона жителей Ленинграда.
О добре и зле
Мы рассмотрим эту проблему несколько иначе, нежели она дана
в книге. Поговорим о тех людях, кто давал клятву Гиппократа, - о врачах. И на
противоположных полюсах - добра и зла - оказываются пищевик Алексей Дмитриевич
Беззубов и профессор Цигельмайер.
Во время войны Цигельмайер был заместителем интенданта
гитлеровской армии. Именно он советовал, как скорее уморить Ленинград голодом.
«Цигельмайер вычислял, сколько может продлиться блокада при существующем
рационе, когда люди начнут умирать, в какие сроки они все вымрут».
А в это время Алексей Дмитриевич с сотрудниками занимался
изготовлением хвойной настойки, чтобы избежать авитаминоза среди населения. «В
начале января 1942 года в городе начались заболевания пеллагрой. Надо было
раздобыть никотиновую кислоту - витамин РР. На чердаках и в вентиляционных
трубах табачных фабрик собирали табачную пыль. Из нее извлекали никотиновую
кислоту».
Отдел Беззубова изучал, сколько каротина и витаминов
содержат одуванчики, крапива, лебеда, что из них можно приготовить…
Два врача… Один ищет способы преодоления голода и болезней,
а второй нацелен на уничтожение русских людей с помощью «убийцы-невидимки».
Дети
Ленинграда
Всем знаком дневник Тани Савичевой, которая потеряла всю
свою семью и осталась одна. А вскоре умерла и сама, измученная, обессиленная.
Дневник Тани - это не только трагедия её семьи, а трагедия тысяч семей того
времени.
В «Блокадной книге» судьба детей занимает особое место. Невозможно
без слёз читать письмо отцу на фронт 13-летней девочки Тани Богдановой. Тане, как
и многим другим детям, хочется жить, но она понимает, что физически истощена,
её силы уже на исходе. Поэтому и пишет письмо-прощание отцу. И просит отнестись
«похладнокровнее» к сообщению о её смерти. В то же время это и
письмо-благодарность. Таня не ропщет на судьбу, а принимает её. Благодарит
маму, сестрёнку и братишку, ведь они заботились о ней, поддерживали её.
Особое место в книге, конечно, занимает дневник Юры
Рябинкина. Юра жил в Ленинграде вместе с мамой и младшей сестрой Ирой. Дневник
показывает, как постепенно под влиянием разных обстоятельств складывается
характер Юры. На протяжении всего повествования мальчик борется с самим собой
за право называться Человеком. В своём дневнике он не лукавит, а остаётся
честным перед самим собой: «Мне шестнадцать лет, а здоровье у меня, как у
шестидесятилетнего старика. Эх, поскорее бы смерть пришла. Как бы так
получилось, чтобы мама не была этим сильно удручена».
Или: «Одна мечта у меня была с самого раннего детства:
стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху. Так для чего же я жил?
Если не буду в В. - М. спецшколе, пойду в ополчение или еще куда, чтобы хоть не
бесполезно умирать. Умру, так родину защищая». Он, мальчишка, полон
романтических стремлений: умереть, защищая родину, исполнив свой гражданский и
человеческий долг. При этом Юра постоянно думает о матери, о том, как бы её не
расстраивать.
9 декабря 1941 года Юра Рябинкин словно подводит итоги
своей короткой жизни: «А ведь что со мной было? Ел кота, воровал ложкой из
котелков Анфисы Николаевны, утаскивал лишнюю кроху у мамы и Иры, обманывал
порой их, замерзал в бесконечных очередях, ругался и дрался у дверей магазинов
за право пойти и получить
Юра обличает себя, не ищет оправдания своим поступкам. Он
видит свои минусы, но жаждет всё исправить, остаться Человеком.
Когда силы совсем на исходе, Юра
задумывается о самом страшном - о самоубийстве: «Какой страшный голод! Я
чувствую, знаю, что вот предложи мне кто-нибудь смертельный яд, смерть от
которого приходит без мучений, во сне, я взял и принял бы его. Я хочу жить, но
так жить я не могу! Но я хочу жить! Так что же?»
Трагически заканчивается история Юры
Рябинкина. Мама с Ирой эвакуируются из Ленинграда, а он не смог дойти до пункта
сбора и остался дома.
Ирина Ивановна помнит, каким видела брата в последний миг: опирающегося на
палочку, прислонившегося к сундуку, уже бессильного идти... «Юрка, там Юрка
остался!» - всю дорогу надрывается мать. Её последних сил хватает только на то,
чтобы довезти младшую дочь до Вологды и несколько часов спустя умереть у неё на
глазах на вокзале.
Сохранить память
Наша первостепенная задача - сохранить память о тех трагических днях. Сделать так, чтобы не оборвалась эта тонкая, связующая нить поколений. Мы живы только благодаря подвигу многонационального советского народа.
Весьма актуально и
современно звучат и по сей день слова Д. Гранина о том, что главное «не
расчеловечиться» в любой, даже в самой страшной ситуации. Забыть? Не ворошить
прошлое? Нет, мы не вправе этого забыть…
Только правда и боль
В 2014 году немецкие парламентарии, воздавая
должное памятной дате - 70-летию снятия блокады, - пригласили на "Час
памяти" писателя-блокадника Даниила Гранина. Он говорил на пределе эмоций,
но внешне не терял спокойствия. Ни одного казенного слова, никакого наносного
пафоса, никаких воззваний - ничего. Только правда и боль.
- Спустя 35 лет после войны мы с
писателем Адамовичем начали опрашивать блокадников о том, как они выживали, что
творилось с ними. Там были поразительные беспощадные откровения. У матери
умирает ребёнок, ему три года. Мать кладёт труп между окон и каждый день
отрезает по кусочку, чтобы кормить дочь, спасти хотя бы её. Дочь не знала
подробностей, ей было 12 лет. А мать всё знала. Не позволила себе умереть,
сойти с ума. Дочь эта выросла, и я с ней
разговаривал. Тогда она не знала, чем её кормят. А теперь уже, спустя годы,
узнала.
Тишина. Боль. Шок. От того,
что на самом деле - за гранью. И сухое слово «Блокада» вдруг становится
невероятно тяжелым, будто напитанная кровью губка, сгустком. И – бьёт.
Невыносимо…
Гранин говорил почти час. Не
садясь. Как солдат. Он так и сказал в самом начале – я буду говорить не как
писатель, а как солдат. И отверг предложенный ему стул. Солдаты – стоят.
И Рейхстаг – не дышал. В тот день 95-летний
писатель взял его – во второй раз.
Акция
Сотрудники городской
библиотеки №1 приняли участие во Всероссийской акции «Блокадный хлеб». Они купили
в магазине хлеб, порезали, взвесив 125 граммов, которые выдавались в блокадном
Ленинграде в ноябре 1941 года служащим, иждивенцам, детям до 12 лет,
В библиотеке также открыта выставка книг, рассказывающая о мужестве города на Неве.